Мои жизни, мои смерти, мои реинкарнации

И это был центр Европы! По ощущениям, замок мой находился где-то между современными Францией и Германией, точнее сказать трудно, так как тогда не было ещё ни этих стран, ни этих народов, ни их королей. Вообще толком никого не было. Ты мог свободно поселиться там, где бы сам захотел, построить свой дом, замок, страну, объявить себя её королём, и ближайшие соседи не скоро даже и узнали бы об этом. В тех двадцати домах возле подножия холма моего замка жило, в лучшем случае, до ста человек — все мои подданные. В моём замке жил я, несколько моих друзей-вассалов, с которыми я пьянствовал, около десяти человек моей армии, охранявшей мой замок, несколько лучников-охотников, доставлявших дичь к моему столу, и несколько женщин из прислуги, готовящих нам еду, да ещё несколько работников на скотном дворе. И всё! На несколько дней пути во все стороны!.. Правда на северо-западе от моего замка, где-то в неделе пути, был огромный город с населением в несколько сот человек, может быть даже до тысячи! (ощущение сходное с тем, которое вызывает у меня сейчас современный город с населением, наверное, до миллиона человек). Но там я был, наверное, только один раз, чтобы только посмотреть, поскольку полмесяца проводить в дороге туда-обратно было совсем не интересно. Конечно, и скорости передвижения по тем лесным, кривым и неровным дорогам были совсем не велики, а ехал я со своей свитой весьма медленно в двух огромных и длинных повозках — домах на колёсах, в которых я и жил эти две недели. В повозки эти были запряжены большие чёрно-коричневые быки, вроде по две пары (одна за другой) на каждую, которые тянули их со скоростью даже меньшей, чем у пешехода. Но зато могли тянуть их стабильно и долго. И город этот был — как моё село, только большое и шумное, в несколько улиц и несколько перекрёстков, образовывавших торговые площади, и даже с каменными постройками. Ради торговли и съезжались сюда люди из дальних земель, ведь только здесь можно было что-то купить, продать или обменять, на сотни километров вокруг. Крепостных стен вокруг города я не помню: или их вообще не было, как и у моего селения, или по сравнению со стенами моего замка просто смотреть было не на что. И даже были там кварталы ремесленников — целые производственные комплексы того времени, но весьма низкого уровня. Там даже были кузнецы, но чисто прикладного характера работ, и когда у меня возникла необходимость для усиления своей военной мощи приобрести несколько хороших мечей, мне пришлось посылать несколько моих людей (большую их часть) для их покупки в более развитые центры кузнечного мастерства, и в противоположную сторону — куда-то на восток, с дорогой туда-обратно в пару месяцев или более. Поехали они опять на моих телегах, чтобы взять с собой достаточный запас продовольствия и не рисковать жизнью и возможностью заблудиться во время охоты на диких и опасных животных, теряя время в незнакомых лесах.

Никаких развлечений того времени я не помню, но охота в их перечень явно не входила, так как самому лазить по дикому лесу в поисках дичи было занятием явно недостойным моего положения. Не уверен, держал ли я когда-нибудь лук в своих руках, поскольку егерь-лучник (он же стрелок с крепостных стен в случае осады замка), — это была отдельная, высокоспециализированная, профессиональная работа, и этой карьере лучник посвящал всю свою жизнь. Мечом в то время, как уже и сейчас, никто толком владеть не умел — не было ещё практически никакой системы боя, и рубка им напоминала скорее варварское, бессмысленное махание дубиной, — наотмашь и во все стороны, именно как и представляют себе сейчас современные кинематографы, правда, со своей стороны, ужасно безграмотно, дико путая то время со временем рыцарства, когда система владения клинком достигла уровня искусства.

Из защитного вооружения у моих воинов я помню только шлем и щит, поскольку, видимо, их тяжёлые кожаные одежды прорубить было и так весьма трудно. Из наступательного вооружения были большие копья, лёгкие боевые топоры и большие широкие мечи, предназначенные именно для рубки, а не фехтования.

Мои подданные возле своих домов вырубали и расчищали участки леса для своих маленьких полей (скорее огородов), и на них растили что-то, однако, видимо, особенно на урожай и не рассчитывая, в основном полагаясь на разведение домашних копытных животных и птицы, которых на каждом дворе было весьма много. Охотой в лесу на диких животных занимались редко: звери были действительно дикие, и было их в дремучих лесах предостаточно, и занятие это было весьма опасным. Идти на охоту могли только несколько человек вместе, и только хорошо вооружёнными, тем более, что в зимний период и ходить уже никуда нужды не было: звери сами нападали на домашний скот прямо в амбарах, — только и успевай отбиваться. Во всяком случае, в каждом дворе были и лук со стрелами, и рогатина, которыми они могли постоять за себя не только на охоте, и хоть не в открытом бою, но запросто могли всадить их в спину врагу в тёмных и непролазных лесных зарослях, особенно ближе к ночи.