Мои жизни

Много времени спустя настал момент, когда 200 человек изнасиловали моего отца, некоторые из них не по разу, и они просто не могли продолжать. Люцифер был в ярости, так как понял, что его план не работает. Наконец он в исступлении проткнул одну из шейных артерий моего отца, оставив его медленно истекать кровью на моих глазах. Последними словами моего отца были: «Не поддавайся!»

Мы с отцом, казалось, бесконечно долго смотрели друг другу в глаза, и это сформировало очень сильную связь между нами, что заставило нас перевоплощаться вместе много раз, вплоть до начала нынешней эры. Когда мой отец испустил последний вздох, я подумал: «Что ещё может сделать Люцифер?»

12

К этому моменту энергия в помещении изменилась и стала намного темнее. И несмотря на то, что было высвобождено значительное количество светлой энергии, всё происходящее породило также и тёмную энергию, которая теперь давила на всех присутствующих, превращая их ауры в почти безжизненные.

Люцифер велел унести тело моего отца из комнаты. Несколько людей вымыли сцену из водяных шлангов, смыв с меня кровь. Мужчины, которые насиловали моего отца, ушли, и вошли новые люди. Они были в длинных одеждах с капюшонами, но по их движениям и ауре было понятно, что это женщины. Они начали скандировать что-то более лёгкое, от чего и энергия в комнате стала легче.

Люцифер выглядел полумёртвым и сделал знак Малив. Без единого слова она сняла тунику, голой подошла к столу передо мной и нагнулась. Люцифер занялся с ней сексом, не привязывая её. У обоих был оргазм одновременно, и я мог видеть, как часть энергии, которую Малив украла у меня, она передала Люциферу, чтобы он смог продолжать. Он повернулся ко мне и сказал: «Ну, сын мой, похоже, я не могу заставить тебя подчиниться мне и присягнуть на верность. Отец мог бы ожидать от своего сына большего, но видно, что ты не чувствуешь себя связанным чем-либо на Земле. Однако на самом деле, ты связан со своим физическим телом, а мы можем делать с физическим телом удивительные вещи, чтобы воздействовать на три высших».

Он сделал ещё один жест, и вошёл человек с чёрным ящиком. Люцифер открыл его и достал предмет, похожий на хлысты, известные со времён средневековья. У него была ручка из искусственного материала и девять ремней, сделанных из другого материала. Каждый ремень заканчивался маленьким металлическим шариком. Люцифер нажал кнопку, и удерживающее меня устройство поднялось так, что всё моё тело оказалось выше сцены. Я стоял обнажённый, в положении Витрувианского человека Леонардо. Безо всякого предупреждения Люцифер начал меня бить, и самый первый удар пронзил болью всё моё тело; это было гораздо страшнее, чем всё то, что мне пришлось испытать ранее. В предыдущие дни я перенёс довольно много телесной боли, но мне удавалось справляться с ней, и я уж было подумал, что смогу справиться с любой болью, причиняемой моему физическому телу. Но в момент, когда эти девять металлических шариков попали мне в область гениталий, я понял, что ошибался.

Мне удалось не закричать, и я держался довольно долго. Люцифер, очевидно, ожидал, что я закричу при первом же ударе, и явно расстроился, когда этого не произошло. Тем не менее он сохранял самообладание и методично сёк меня так, что кожа на всей передней части моего тела и лица была разорвана и кровоточила. Он снова и снова бил по тем же местам, и это был уже совершенно новый уровень боли.

Печальным свойством физического тела является то, что даже при разрушении кожи и плоти, нервы продолжают функционировать. Первый удар вызвал мучительную боль, но последующие удары по тому же месту были намного хуже.

Люцифер проявил свою по-настоящему садистскую природу в том смысле, что бил меня не бесконтрольно. Он делал паузу между ударами. И как только нервная система начинала расслабляться, наносился следующий удар, и боль становилась невыносимой. Довольно скоро возникла чисто телесная реакция ожидания следующего удара, и я просто не смог сдерживать крик. Люцифер продолжал, казалось, очень долго, хотя с каждым ударом он выглядел всё более и более истощённым. Через некоторое время боль перестала быть только физической, но высвободила эмоциональную реакцию, которую я не смог контролировать. Она началась с огромного чувства несправедливости происходящего, но в конечном счёте превратилась в яростный гнев. Гнев породил ряд мыслей о том, почему этому было позволено произойти, и, наконец, даже моё тело идентичности начало задаваться вопросом, зачем я пришёл на такую планету.