Мой жуткий новогодний роман (СИ)

— Я привёз ему всё, как ты и просила, попросил спуститься и забрать, а пока он выходил, не выдержал, облил вещи розжигом, бутылка которого по случайности оказалась в машине, и когда этот хмырь вышел, поджег.

— Макар! Я же просила, — хлопнула себя по лбу. — Ладно, я возмещу убытки, а ты отдай всё, что взял на лечение обратно людям, и только попробуй что-то прикарманить!

— А моральный ущерб? — как ни в чём не бывало огрызнулся Вова.

— Ни за что. Забудь про компенсацию, мы едем в полицию, пусть они сами с тобой разбираются.

Кометами негодования прибило во мне последние светлые воспоминания, связанные с этим человеком. Больше не осталось желания решить вопрос без лишних жертв.

— Смотри, никто не докажет, что я провернул подобное один, пойдёшь со мной под статью, — запугивал Вова, тем самым потушил окончательно залитые водой, но ещё тлеющие угли уважения к нему.

— Макар, стукни его, даю добро, только аккуратненько, — совершенно опустевшая внутри, обессиленная и разбитая, направилась в машину. Поняла, что мстить — это не моё.

Вова пищал что-то, но я не слушала. Тёрла антибактериальными салфетками ладони, словно вляпалась во что-то мерзкое, тёрла до красноты и жжения. Как я могла подарить этому человеку почти полгода своей жизни? Казался же воспитанным, добрым, внимательным, как можно было упустить подобную гнильцу из виду?

Макар оказался морально устойчивее, чем я, не стал его трогать, просто скрутил, замотал скотчем и отвёз в полицию, сам занимался всеми вопросами, я оставалась в машине. Алиса, чтобы утешить меня, потащила на следующий день за покупками, это помогло, и правда отвлеклась. Наконец осознала, что Вова не достоин того, чтобы портить себе праздники. Я жива, а этот случай, скорее всего, через пару лет буду вспоминать со смехом. Нужно заранее абстрагироваться от ситуации. Сейчас на уме лучше держать темы приятнее: праздники, семья, вкусные салатики и веселье.

До Нового года оставалось ещё три дня, но подготовка кипела вовсю. Алиса разошлась по полной, размах банкета прогрессировал каждый час, внезапно из десяти человек нас должно было стать двадцать, и это явно был не предел. К шумным посиделкам у меня никакой антипатии не было, Алиса у нас человек-праздник, с ней всегда так. Незнакомцы в компании тоже не вызывали дискомфорта, я просто волновалась за невестку и старалась по максимуму разгрузить её, а ещё почаще оставлять их наедине с мужем. Сегодня убежала якобы по очень важному делу надолго, а сама не знала, чем себя занять, поэтому решила прогуляться по торговому центру, взяла в автомате кофе и села на лавочку рядом с развлекательным уголком для детей. Их хохот и веселье делали меня счастливее, я завидовала им, они так легко и непринуждённо заводили себе друзей, чистые и прекрасные эмоции, мне их не хватало в своё время.

Взгляд как-то сам собой зацепился за девочку, странную и немного жуткую. Меня от одного взгляда на неё бил озноб. Размазанный по лицу грим, шарик, как у клоуна из фильма ужасов, перепачканная одежда, два хвостика не спасали взрывной переполох в волосах. В целом девочка выглядела неопрятно и немного отталкивающе. Она просто стояла на одном и том же месте и злобно следила за остальными детьми, никто её не замечал. И вот наблюдая за ней некоторое время, почему-то увидела её в другом свете. Это просто одинокий и брошенный ребёнок, до неё никому не было дела, ни детям, ни родителям. Мама ни разу к ней не подошла, чтобы привести дочь в порядок и разузнать о причине такого поведения. Разве кто-то из детей может стоять двадцать минут не шелохнувшись? Я такого не видела. И вот уже кажется, что это не злой взгляд, а грустный, просто всё портит этот ужасный грим, она печальна настолько, что её не трогают никакие развлечения, наверное, плакала, тёрла лицо ручками. Хотелось подойти к ней, поговорить, но как это выглядело бы со стороны? Чужой ребёнок, родители сочтут ещё за извращенку. Как ни крути, а покоя мне эта девочка не давала, решила рискнуть. Здесь столько родителей и детей, что пойми, где чей ребёнок. Уж как-нибудь объясню свой интерес в случае скандала. Как раз пришли две женщины, одна из них, глядя на площадку, расплакалась. Некоторые люди подошли к ней, завязался разговор, и я воспользовалась ситуацией. Решительным шагом подошла к ребёнку и присела, старалась держать дистанцию, чтобы не испугать малышку.

— Привет, я Вика. А как тебя зовут? — обратилась к девочке, но она не ответила. — Почему ты тут стоишь и не играешь с остальными? — снова молчание. — Тебе нужна помощь? — тишина.

— Тётенька, а Натя не асговаливает с того дня, — так внезапно ко мне подкрался другой карапуз, что я испугалась.

Рядом стояло чудо лет трёх в розовом платьице и хлопало на меня глазками.

— Ты её знаешь? — спросила кроху.

Девочка кивнула, а Настя, судя по всему, наконец ожила, улыбнулась и взяла подошедшую малышку за руку.

— Натя, а посему у тебя такие хаодные уки? — спросило чудо, а Настя смотрела мне за спину и протянула руку вперёд, указывая пальцем куда-то.