Мой злой Фей

Да что с ним сегодня такое??? Какая муха его укусила? Или все, переключился на Викулю, а меня решил отправить в отставку??? Вроде надо радоваться, что избавилась от ненужного внимания, но вместо этого в груди тревожно мечется сердце.

— Серьезно? — едко уточняю, всплескивая руками.

— Серьезнее не бывает!

Его спокойствие и отстраненность выводят из себя:

— А вот  у меня совсем другая информация!

— Да? — ленивое удивление, — интересно, какая?

Не фига ему не интересно, вот прямо чувствую это. В голосе, в интонации, в жестах. Именно сейчас, конкретно в этот момент, он был бы не против, если бы я просто заткнулась и ушла.

Блин. Что же так больно-то?

— Ты деликатно послал меня в далекие дали, сославшись на катастрофическую занятость, а сам вместо этого отправился покорять пустоголовую Вику, — изо всех сил сдерживаю горечь, прикрывая ее толстым слоем наглого сарказма. По идее действительно надо заткнуться и уйти, тихо посидеть, подумать, разобраться со своими неуместными эмоциями. Понять что к чему. Ведь ничего не произошло из ряда вон такого особенного, но сердце колотится в груди как бешенное.

Он, наконец, отрывается от своих бумаг, поднимает на меня спокойный взгляд, от которого не по себе. Он будто препарирует меня, пытаясь понять, что прячется внутри, а я не хочу этого показывать, поэтому складываю руки на груди и делаю единственное, что возможно в такой ситуации. Улыбаюсь. Нагло, снисходительно, цинично — все это одновременно, потому что иначе никак. Я не готова ни показывать свои настоящие эмоции, ни признаваться в них…даже самой себе

— Откуда такие сведения? — ощущение словно запрашивает отчет по завершенной сделке у менеджера самого низшего звена. Это обидно, поэтому выкручиваю сарказм на полную мощность

— Твоя нимфа прилетела в офис и во всеуслышание об этом заявила.

— Даже так, — сдержанно удивляется и по селекторному отдает распоряжение своей помощнице, чтобы та вызвала Вику к нему в кабинет. Немедленно.

Как никогда ясно понимаю, что передо мной не Фей. Это Злыдень! Во всем своем ледяном великолепии.

Внезапно кольнуло где-то в районе поджилок и вроде как даже от страха, поэтому сделала аккуратный скромный шаг в сторону выхода.

— Стоять, — скомандовал Лукьянов, и у меня тут же ноги к полу приросли от приказного тона, — ты остаешься здесь.

— Зачем? — голос не слушается, — не хочу мешать вашей милой беседе.

— Ты остаешься здесь, — чеканит каждое слово и указывает на кресло в углу кабинета.

Мне не остается ничего иного, кроме как выполнить его милую просьбу и осторожно присесть.

Сережка тоже притих, и только осторожно трогал меня изнутри.

Что? Испугался? Папенька твой голубоглазый вон как разошелся, аж как-то не по себе становится.

Виктория влетает в кабинет Лукьянова, буквально светясь от счастья, с влюбленной улыбкой на губах, счастливым взором обращаясь к объекту своего вожделения. Ревность снова кольнула, заставляя стискивать зубы и кулаки.

Коллега сначала не замечает меня, а когда это все-таки происходит, удивленно вскидывает брови.  Дескать, а ты-то что здесь делаешь, беременное убожество?

Маленькая дрянь!

— Виктория…— Фей вопросительно смотрит на нее, намекая, что не плохо бы представиться по батюшке.

— Олеговна, — щебечет юная прелестница, и, плюнув на мое присутствие, кокетливо улыбается.

Хм, если я сейчас ее задушу и сожру, это будет считаться преступлением? Скажу, что витаминов не хватало, гемоглобин упал…

— Виктория Олеговна, — его голос ровный, холодный, по-деловому отстраненный. Лукьянов включает «Злыдня» на полную. Я это понимаю, Вика нет, поэтому продолжает давить глупые улыбки и стрелять глазками, — до меня дошли слухи, якобы я вас пригласил вас на чашку кофе, мы с вами так мило пообщались, что решили продолжить встречу во внерабочее время.

Вика тотчас вспыхнула. Конечно, она догадалась, какая сорока принесла ему на хвосте эту информацию, поэтому метнула на меня красноречивый взгляд, обещая жестокую расправу.

— Что вы скажете на это? — Тимофей продолжает все тем же убийственным тоном большого начальника.

— Я…ээ…— начинает блеять темноволосая коллега, бегая затравленным взглядом из стороны в сторону.

Та-а-ак, похоже, ее версия происходящего далека от истины. Я даже дышать перестала, превратившись в слух, а где-то внутри начало зарождаться и крепнуть осознание того, что зря я сюда пришла, зря затеяла этот разговор, досконально во всем не разобравшись. Очень зря. Потому что холод в очах Лукьянова был направлен не только на Вику, но и на меня.

— Озвучьте, пожалуйста, правильную версию событий, без приукрашивания и без попыток выдать желаемое за действительное.

Виктория покраснела еще больше, нервно кашлянула, и уже совсем не кокетливо, а скорее дергано заправила за ухо темную прядь. Кажется, у нее кончики ушей даже дымиться начали то ли от стыда, то ли от злости.

— Я жду.

Боже, какой холодный голос, словно в миг оказалась за полярным кругом!

— Я увидела вас в кафе напротив, за соседнем столиком, — осипшим голосом начала она, старательно игнорируя мое присутствие.

— Дальше, — равнодушный приказ.

— И решила составить вам компанию...