Мой злой Фей

Вода из ванной через порог лениво выплескивается в коридор, тазик в комнате медленно наполняется, а я пытаюсь решить вопрос с неспешными дежурными коммунальщиками, лениво реагирующими на мои вопли. Конечно, сегодня же выходной, никому не хочется шевелиться, а Наташа пусть страдает, плавая по собственной квартире!

Убрать всю воду я сама не смогу — с животом неудобно, да и врач строго настрого запретил наклоняться и заниматься физической нагрузкой. Можно снова тонус спровоцировать. Значит надо еще клининговую службу приглашать!

Черт! Черт! Черт!

Так хотелось приятного субботнего утра, а тут на тебе! Подарок сверху!

Не люблю чувствовать себя беспомощной, но сейчас именно такое ощущение, будто я маленькая и несчастная стою перед ворохом проблем и не знаю, за что хвататься в первую очередь.

Ладно, сантехника достану, с клинингом договорюсь, а что самой-то делать, пока это безобразие не закончится? Сидеть на кухне, единственном сухом месте в этом доме? Спать на столе?

Мне нужна помощь!

***

***

Поэтому звоню Лике, очень надеясь, что она не слишком занята с Юляшей и ответит.

— Привет! — голос у нее такой, будто вагоны с картошкой разгружает.

— Привет, — здороваюсь облегченно.— Чем занята?

— На улицу собираемся, Юльку в комбинезон пытаюсь затолкать, а она сопротивляется. Как дела?

— Плохо, — произношу с прискорбием и для убедительности шмыгаю носом.

— Чего у тебя стряслось?

— Соседи сверху меня затопили. Дома — болото. Сыро, страшно, неуютно. Ищу пристанище на неопределенный срок.

— Давай к нам. Сейчас Жене позвоню, предупрежу.

— Представляю, как он обрадуется, — хмыкаю удрученно.— Лика, не хочу быть обузой, но у меня тут действительно адский форс-мажор. Приютите хоть на денек, а я мыслями соберусь и в понедельник попытаюсь квартиру найти.

— Не говори глупостей! Конечно, приютим. Насколько потребуется.

— Ты чудо…

Меня прерывает звонок в дверь.

— Я перезвоню, там соседи нагрянули, — торопливо сворачиваю разговор и, осторожно перешагивая через лужи, иду к двери, готовя пламенную речь. Я сейчас их заставлю все это убирать!

Дверь распахиваю и так и замираю с нелепо открытым ртом. На пороге стоит Фей.

Руки в карманы заправил, по плечам белые хлопья снега, весь такой собранный, серьезный.

— Привет, — растерянно поправляю растрепавшиеся волосы, — я тебя не ждала.

Если быть до конца откровенной, то ждала, и была уверена, что появится, потому что, начиная со вчерашнего вечера, обрывал мой телефон, а я молчала и игнорировала его из последних сил. Он просто не мог не появиться. Но, блин, момент выбрал — просто хуже не придумаешь! Мне сейчас еще только выяснения отношений не хватало!!!

— Я уж понял, — кивает прохладно, и взглядом скользит от головы вниз, при этом брови иронично поднимая. Да знаю я, знаю. Видок у меня еще тот! Нарядная! Королева! Да, что там королева! Богиня!

— Зачем пришел? —  интересуюсь не очень вежливо. Мне сложно рядом с ним, сложно удерживать те границы, которые сама для себя провела. И конкретно в этот момент хочется забраться к нему на руки и, горько всхлипывая, пожаловаться на гадких соседей.

— Поговорить надо.

— Слушая, давай как-нибудь в следующий раз, — взмолилась, обреченно закатывая глаза, — у меня сегодня не день, а сплошная катастрофа.

— Чего стряслось? —  хмурится, чуть склонив голову на бок, продолжая меня рассматривать.

— Да, не бери в голову, — машу рукой, и в этот момент в комнате раздается треск, плеск и звуки водопада.

Титька порвалась!!!

Да, ё-моё! Иду в комнату, уже представляя, на что она похожа, а Лукьянов бесцеремонно перешагивает через порог и следует за мной.

Останавливаюсь на входе, печально опустив плечи. Это полный капец! Вода везде — пол, палас, диван, кресла, комод, в котором детские вещи лежали. Все сырое, хоть отжимай.

Тимофей лишь присвистнул, оглядывая мои болота печали:

— Ничего себе разлив, — хмыкает насмешливо.

— Соседи, сволочи. Затопили, — произношу, шмыгая носом.

Мда-а-а, тут теперь пока все просушишь — месяц уйдет, не меньше. Пф-ф-ф, тяжко вздохнула, еще раз сокрушенно покачала головой и отступила, потому что лужа норовила подобраться к ногам. И что теперь?

— Собирайся, — коротко сказал Злыдень.

— Куда? —   подозрительно смотрю в голубые спокойные глаза.

— Ко мне поедешь, — произносит так, будто это решенный вопрос.

— Не поеду! — тут же возмутилась, — Я с подругой договорилась, поживу у нее.

— Поедешь, как миленькая, — вплотную подходит, так что сердце заходится, а сын в животе начинает танцевать джигу, видать, обрадовавшись оттого, что папкин голос слышит.

Живот выразительно шевелится, и Тимофей это замечает, смотрит как зачарованный, так жадно, алчно, что я думаю — прикоснется, потрогает. И мне, черт побери, хочется этого! Но он сдерживается и еще раз повторяет:

— Собирайся! Я не оставлю вас в этом болоте, и по подругам нечего мотаться, у меня будет удобнее.

— Кому удобнее? — упираю руки в бока, сопротивляюсь, в попытках сохранить свою «независимость».

— Мне, — Лукьянов усмехается, — врач велел за тобой присматривать. Не собираюсь ломать голову, где ты и что делаешь.

Ах ты Злыдень!