Мой золотой голос (СИ)

«Что такое? На парней тоже действует прикосновение к этому месту? – сквозь шквал желаний пробилась к мозгу занятная мысль. - И почему меня самого это так заводит, куда сильнее, чем большие и мягкие женские груди?»

Как ребенок, нашедший вдруг новую интересную игрушку, он изучал ее, пощипывал и поглаживал, с замиранием сердца чувствуя, как твердеют и напрягаются под его пальцами маленькие теплые комочки. Мао дрожал и тихо постанывал, закрыв глаза и откинув голову на плечо Дая, не пытаясь ни отстраниться, ни прекратить сладкую пытку.

-Тебе хорошо, малыш? Скажи мне, я хочу услышать твой голос. Скажи, что тебе приятно, и что я могу продолжить… Скажи мне, мой хороший…

Мао молчал, но его реакция была красноречивее слов. Он пылал и плавился в нежных руках Дая, губы трепетно приоткрылись, словно безмолвно просили поцелуя, дыхание прерывалось, мешаясь со стонами и судорожными всхлипываниями.

-Бедный мой, ты такой чувствительный, а тебя никогда никто не ласкал, и не трогал, - осторожно поворачивая к себе послушное тело, пробормотал Дай, - ты жил, не зная, что заниматься любовью может быть приятным, а не мучительным, что в постели двое любовников доводят друг друга до сводящего с ума наслаждения, а не дерутся плетками. Я покажу тебе все грани чувственного удовольствия, я постараюсь как никогда, хотя в однополой любви я и сам девственник, так что считай это нашим общим первым разом.

Дотянувшись ртом до соска, он погладил его губами и языком, пососал и нежно покусал, слушая тихие стоны Мао, и радуясь им наивно и по-детски. Вдоволь натешившись этим волшебным местечком, он перебрался с поцелуями выше, на длинные ключицы и гибкую шею, не оставив там ни единого миллиметра без нежного внимания. За шеей настала очередь подбородка, щек и мягких полуоткрытых губ… сразу же стало ясно, что целоваться парень совсем не умеет, но его несмелые ответные движения заводили еще больше, отзываясь внизу живота ноющей приятной болью.

Дай довольно улыбнулся, почувствовав на своей талии робкие руки Мао, слегка дергающие вниз его черный пиджак.

-Ты первый раз обнял меня, милый, - пробормотал он, снова и снова целуя его теплые милые губы. – Что? Снять это? Ты прав, одежда ужасно мешает, а я так хочу ощутить тебя всем телом. - Он быстренько скинул с себя парадный пиджак и рубашку и оглянулся в поисках более удобного места. – Вон, там есть диванчик, как я забыл о нем? иди ко мне… я отнесу тебя… Давай, вот так, держись за шею…

Глава 8. Наш первый раз...

До окончания контракта десять дней, а тут вдруг, ни с того, ни с сего - фотосессия… Зачем она, кому это надо? Вопросы повисли в воздухе, потому что Мао так и не решился задать их вслух. Чем меньше оставалось времени для совместной работы, тем молчаливее он становился, проживал каждый день, как последний, отгоняя от себя мысли о скором прощании с Дайске …навсегда. Думать об этом было невыносимо, словно вместе с контрактом должна была закончиться и сама его жизнь…

Два часа съемок длились вечность. И почему все эти люди так неотступно и внимательно на них смотрят? Должно быть, восхищаются Дайске, он сегодня красив и изящен, как никогда, черный цвет ему очень идет. Впрочем, Дайске идет любой цвет, и любая прическа, но все же, кто придумал такую концепцию одежды? Если бы спросили мнение Мао, он все поменял бы в точности наоборот: себя одел в черное, а Дая – в белое, ибо светлое начало, ангел во плоти именно он.

Работа давалась нелегко, но фотограф вроде бы доволен… как-то не слишком верится в это, и по простой логике должны быть сплошные срывы и неудачи, - Мао чувствовал, что плохо справляется с ролью, близость Дая отвлекала и делала его неуверенным, губы дрожали, и дыхание было слишком далеко до нормального. «Сколько же времени снимают звезд? Только бы выдержать, не споткнуться, и не грохнуться в обморок, как нервной влюбленной барышне…»

«Что? Влюбленной? Откуда вдруг слово, почему возникло?»

«А разве неправда? Слабак! Не пора ли признаться себе, что Дай для тебя не просто коллега?»

«И что с того, если признаюсь? Еще десять дней, и мы расстанемся. Навсегда…»

Эти красивые глаза, так близко… Они долго еще будут сниться… потом, когда он снова останется один… и ничего с этим не поделаешь. Зачем он так делает, зачем мучает его прикосновениями? Хотелось опустить ресницы, застыть восковой статуей, и стоять так вечно, чувствуя виском тепло его гладкой щеки… «Дай, я люблю тебя, слышишь? Я буду тосковать по тебе, каждую минуту своего вечного одиночества… каждую минуту… каждый миг, до конца жизни…»

Еще десять дней, и все закончится. Зачем зря мучить себя глупыми фантазиями, надо достойно доиграть до конца свой образ, так что улыбайся, Мао, фотограф снимает, а зрители смотрят. Это просто спектакль, в котором у тебя счастливая роль успешного певца, баловня судьбы, партнера и коллеги блистательного Ватанабе Дайске …. ты не первый, и не последний, кому довелось безответно полюбить сценического коллегу, и кому пришлось тщательно скрывать такую любовь, чтобы не стать посмешищем в глазах окружающих…