Мой зверь безжалостный и нежный

— Сергунчик, я как раз об этом хотела с тобой поговорить, — влезла Жанна, не дав Тоне и рта открыть. — Давай наймём специальное агентство. Они занимаются такими вещами профессионально. Закуски, блюда как в ресторане, обслуживание на уровне. Они нам и двор украсят, шатры поставят, шарики там… ну, всё как положено. Кейтеринг это называется. Мы же не нищеброды всё-таки…

Отец виновато взглянул на Тоню.

— Подумаем.

— Сергунчик, ну что тут думать? Перед гостями будет стыдно. Все эти домашние пироги… ну, это дешево, ни вкуса, ни стиля… Какая-то деревенская гулянка получится… Позорно как-то. Мы ведь можем себе позволить.

Жанна, дура, не в курсе, видать, что отец родился и вырос в деревне. И своими народными корнями гордится не меньше, чем собой. А собой он гордится чрезмерно. Типа, сам поднялся, всего добился. Настоящий мужик, короче. Но когда подопьёт, впадает в ностальгию. Ещё эту древнюю песню раз за разом гоняет — «Снится мне деревня», а то и подпевает с надрывом. И тут Жанна плюнула на святое.

Отец сразу нахмурился, помрачнел, но говорить за столом ничего не стал. Буркнул только недобро:

— Потом обсудим.

Жанна сразу просекла, что где-то налажала, и прикусила язык. Ужин доедали мы в скорбном молчании. Потом я поднялся к себе, а через минуту ко мне поскреблась Жанна. Я впустил её, она зачем-то щёлкнула задвижкой.

— Поговорим?

— Ну? — Я развалился на диване, закинув руки за голову. Она присела рядом, но с краешка, как скромница.

— Ты меня избегаешь?

— Откуда такие мысли? — взметнул я брови. Общаться я с ней не рвусь, но специально уж точно не избегаю. С чего бы?

— Значит, показалось?

Я ничего на это не ответил.

— Слушай, я, в общем-то, не за этим. Я хотела поговорить про то, что было позавчера. В кабинете твоего отца.

— А-а, ты про то, что хотела заласкать меня до космоса.

— Я выпила лишнего и себя не совсем контролировала. На самом деле… я не такая. Я люблю твоего отца, и мы скоро поженимся. Ну, ты знаешь. Поэтому, Тимур, прошу тебя, не говори отцу ничего. Просто забудь про то. Ничего не было. Ладно?

— То есть космос накрылся? — не сдержал я усмешку.

— Тимур, я серьёзно. Ты же не болтун.

— Я и не собирался ему ничего рассказывать. Но если он меня спросит, я врать не стану.

— Почему?

— Я никогда не вру.

— Блин, Тимур, ты издеваешься?

— Даже не начинал.

— Все врут.

— Я не все.

— Ну почему ты не можешь соврать? — Жанна придвинулась ближе.

— Почему не могу? Могу. Просто не вижу смысла.

— Нет, ты точно издеваешься! — Она развернулась ко мне всем корпусом. — Не видишь смысла? А то, что эта правда разрушит мою жизнь и сделает больно отцу, ты понимаешь?

Я кивнул.

— Так вот избежать никому не нужных драм — в этом и есть смысл любой лжи! Даже выражение такое есть — ложь во спасение! — последнюю фразу Жанна произнесла с пылом и пафосом, что я не удержался от смешка.

— Слушай, если ты не поняла: мне вообще нет дела, что чувствуют другие. Человек когда врет? Когда боится. Боится за свою шкуру. Ну или репутацию. Или когда боится кого-то обидеть. Я не боюсь ни за себя, ни за кого-то. На чужие мнения и чувства, ещё раз повторю, мне плевать. Поэтому всегда говорю то, что есть. Это не высокие принципы, просто я тупо не хочу заморачиваться враньём.

С минуту Жанна растеряно хлопала глазами, потом, судя по выражению лица, её посетила блестящая идея.

— А как насчёт сделки? Молчание — золото, да? Так я заплачу. Сколько тебе Сергунчик отсыпает на карманные расходы? Копейки же какие-то жалкие. Он сам мне говорил, что почти не дает тебе денег, чтобы ты типа не стал никчёмным мажориком. Выдаёт тебе только на самое необходимое. А меня он балует. И я могу поделиться…

Из всех вариантов договориться со мной Жанна выбрала самый избитый и самый провальный. Впрочем, нет. Со мной у неё никаких вариантов и не было.

— Ну так что?

Ответить мне не дал отец.

— Тимур! — по коридору прокатился его грозный рык.

Я сразу понял — Влад наконец показал ему запись.

— А ну открывай!

Он дёрнул дверь так, что та чуть не слетела с петель. И тут же затарабанил кулаком со всей дури.

— Тимур!

Жанна запаниковала, завертела головой, будто искала, куда бы спрятаться, потом вскочила, подбежала к окну.

Я открыл дверь. Отец ворвался в мою комнату, но тут увидел у окна Жанну, и его аж перекосило.

— А ты что здесь делаешь? — пророкотал он зловеще.

— Я просто зашла спросить кое-что… — залепетала она. — Сергунчик, тебя что-то расстроило?

С минуту он стоял молча, играя желваками и переводя с меня на неё прищуренный тяжёлый взгляд. Потом процедил сквозь зубы, направив на меня указательный палец.

— Ты спускайся в кабинет. Там потолкуем. А ты… иди за мной.

***

Я ждал отца в кабинете час, не меньше. Тот всё не шел. Я уже успел и понервничать — вдруг эта коза ему что-нибудь наплетёт, и успокоиться, и даже заскучать.

Наконец дверь распахнулась. Но отец прошел не сразу. Постоял немного на пороге в картинной позе, прожигая меня прищуренным взглядом. Потом медленно двинулся ко мне. Уже вблизи я заметил, как у него мелко подергивается уголок рта.