Моя академия. Ленинград, ВМА им. С.М.Кирова, 1950-1956 гг.

Под Новый год собрались с соседями по общежитию перейти замерзшую Неву, благо она текла у нас прямо под окнами. Мы видели, как это делают другие. Осторожно спустившись с Пироговской набережной, там, где начинается Большая Невка, наискосок от стоявшей впереди «Авроры», медленно пошли по льду, обходя торосы. День был сумрачный. Идти было страшновато. Под ногами неслышно неслась многометровая невская стремнина. Вспомнилась картина какого-то художника, где Ленин в пургу пешком идет по Финскому заливу. Это вдохновляло. Отсюда, с реки, город был очень красив, нарядно убран снегом. Было необычно тихо, и все казалось далеким, немного нереальным. И прежние мысли, и тревоги здесь смотрелись как-то иначе. Наверное, нужно иногда отрываться от привычного, видеть его со стороны, в новом измерении и, возвращаясь, чувствовать себя обновленным.

Дошли до спуска на Петровской набережной и через сугробы поднялись наверх. Не помню, зачем это было нужно делать. Экстрим?

Новый год отметили всей семьей. Была и елка. Жили ожиданием собственной квартиры. Было известно, что дают три большие комнаты, правда с соседями, общей кухней и на 5-м этаже. Все равно это было здорово! Квартира была в доме на ул. Тракторной, у самой площади Стачек.

Год предстоял тяжелый. Ребятам нужно было переходить в новые школы, мне готовиться по самым трудоемким предметам, отцу много работать в новой для него должности, а маме все это обеспечивать. Было еще ощущение предстоящих перемен в стране, что-то разъедало власть («ленинградское дело», «дело врачей», смещение маршала Жукова и перевод его в третьеразрядный военный Округ, доминанта секретности, субъективизм, манипулирование ценностями в духовной жизни). Возникало ощущение искусственности многих решений власти на фоне ежедневного трудового подвига народа по восстановлению разрушенной страны и естественной инерции ее развития, ставшего возможным в результате с такой кровью добытой победы.

С началом каникул мы с Люсей поехали к Нарвским воротам, к месту нашей будущей квартиры. Зашли в школу на Тракторной улице, где она должна была учиться. Через проспект Стачек стоял наш дом. В школе мы застали только уборщиц, но кое-что все-таки выяснили. Прошли через широкую площадь, в центре которой стоял огромный из гранита памятник С.М.Кирову. В конце площади располагалось здание Кировского райсовета, за ним – большой парк, окруженный ажурной металлической решеткой. Присмотрелись, оказалось, что решетка эта – с Дворцовой площади, где она обрамляла западный фасад Зимнего дворца. Многие не знают об этом. Эта решетка видела расстрел мирной рабочей демонстрации, ведомой провокатором попом Гапоном, 9-го января 1905 года. А демонстрация как раз шла от Путиловского завода, от площади Стачек. Своеобразный подарок рабочему классу.

В Люсины каникулы сходили в Эрмитаж и поняли, что его осмотр требует системы и большого труда, может быть, даже всей жизни. Те, первые, впечатления запомнились нам надолго.

Прошла сессия, зачеты и экзамены, занявшие у меня дней 20. В каникулы я никуда не поехал, так как предстоял переезд. К 1 февраля были уже на новом месте и стали обустраиваться. Люся и Володя приступили к учебе. А родители по путевке поехали в санаторий «Архангельское».

С февраля начались лекции и практические занятия по пропедевтике внутренних болезней. Кафедра и клиника пропедевтики находились в том же здании, что и наше общежитие, но имели отдельный вход со двора. Лекционный зал представлял собой глубокий амфитеатр, внизу стояла трибуна. Все это освещалось единственным высоким окном. Без искусственного освещения было темно. Лекции читал проф. Н.Н.Савицкий, высокий суховатый лысеющий мужчина. Читал он тихим голосом, монотонно и скучно. Но мы знали, что он действительно выдающийся ученый, известный работами по гастроэнтерологии, изучению проблем нейроциркуляторной дистонии, военной токсикологии, а также инструментально-диагностическими исследованиями (в частности, разработкой метода механокардиографии).

На кафедре работали профессора и преподаватели: Трегубов, Л.П.Иванов, Морозов, Никитин, Лулаков, Гисматуллин.

Нашей группе раздали на курацию больных. Нужно было освоить навыки обследования больного, последовательность осмотра, оценить основные симптомы болезни. Не болезнь саму и тем более не ее особенности и варианты, а только симптомы. Это была отечественная система клинического обучения. Сначала «буквы», затем (5 курс) «слова», а уж потом «предложения» (6 курс). Конечной целью обучения было увидеть не болезнь, а больного человека. Так учили наши великие учителя Пирогов и Боткин.