Моя АНТИистория русской литературы

А все дело в том, что Пушкин и остальные – раз уж речь идет о России, – приучили наших соотечественников к тому, что любой самый последний кретин, читающий их книги, поневоле ощущает свое над ними превосходство. Короче говоря, современные читатели привыкли считать всех русских классиков за откровенных лохов, и им приятно осознавать это свое величие, пусть даже никем не признанное и нигде явно не обозначенное. Люди вообще не любят тех, кто их в чем-либо превосходит, особенно в плане умственных способностей. Этим и объясняется, почему русская классика так популярна сегодня в массах, издается такими большими тиражами, постоянно экранизируется и пр. Этим же, кстати, объясняется и популярность так называемой массовой литературы: разных там детективов, триллеров и «женских романов», авторы которых порождают уже совсем откровенную туфту. Неважно! Все они, а не только один Достоевский, в определенном смысле, «выросли из гоголевской шинели». И обывателям в равной мере приятно видеть у себя на полке томики всех этих умственно отсталых дурачков, так как это созерцание – созерцание подобной литературы – позволяет им чувствовать себя едва ли не пупом земли. А это, ясное дело, ни с чем не сравнимое ощущение!

Со мной же все происходит с точностью до наоборот! Поэтому меня не очень-то издают, кажется, вовсе не собираются экранизировать, ну и т. д. Думаю, можно не продолжать. Все понятно! Что касается разных там водопроводчиков и сантехников, то с этими совершенно отъехавшими личностями я, в конце концов, кое-как научилась справляться. В частности, я постоянно ношу с собой свое удостоверение члена Международной федерации журналистов, потому что оно самое большое и солидное из всех моих удостоверений, размером с такую крупноформатную записную книжку, не меньше, кроме того, у этого удостоверения на зеленой корочке еще большими серебряными буквами вытиснено: «ПРЕССА». И, как правило, прежде чем вступить в переговоры с какими-нибудь дегенератами вроде тех, что я уже перечислила выше, я лезу в свою сумочку якобы за шариковой ручкой или же носовым платком, и среди всяких необходимых в быту предметов, ключей, зажигалки, записной книжки, помады и пр., как бы ненароком достаю и выкладываю на стол это удостоверение… Если же я оказываюсь в аналогичной ситуации где-нибудь за границей, например, в Париже, то я стараюсь положить это удостоверение так, таким образом, чтобы оно оказалось на столе кверху другой стороной, с точно такой же надписью, только латинскими буквами: «PRESS»… И ничего! Насколько я могла заметить, действует! Вид этого удостоверения заставляет даже самых опустившихся кретинов немного шевелить остатками своих прокуренных и заспиртованных мозгов. Короче говоря, они понимают, что видят перед собой не просто писательницу, «продолжательницу пушкинской традиции в русской литературе» и т. д., и т. п., а нечто большое и значительное. И все эти мои наблюдения над жизнью вовсе, увы, не субъективная паранойя, а самые что ни на есть подлинные и объективные факты жизни, которые, на мой взгляд, сегодня даже не нуждаются в особых доказательствах и разъяснениях ввиду своей самоочевидности и самодостаточности.

С читателями же, к сожалению, все обстоит гораздо сложнее. С трудом себе представляю, при каких обстоятельствах я бы могла пихнуть им в нос свое удостоверение с надписью «ПРЕССА». Разве что во время творческого вечера выложить на столик рядом со своим новым романом? Но боюсь, что его разглядят только сидящие в первых рядах, так что это, по-моему, глупо. С читателями этот номер не пройдет! Даже если бы меня вдруг показали по телевизору, это удостоверение все равно вряд ли сработает, так как по телевизору рядом на экране наверняка будет отсвечивать какой-нибудь журналист, одно присутствие которого способно затмить тысячу подобных удостоверений. Конечно, то, что со мной публично побеседует известный и уважаемый журналист, наверняка поднимет мой авторитет в широких массах, но меня, честно говоря, это все равно совершенно не устраивает. Просто в данном случае уже журналист выполнит роль удостоверения с надписью «ПРЕССА», только и всего, но я об этом, собственно, с самого начала и говорю, если уж быть последовательным и не утрачивать нить моих рассуждений…