Моя автобиография. Три начала

Не столь принципиально, как обращаются молодые к этому заводскому наставнику – просто или по имени и отчеству, важно отношение уважительное, важно взаимопонимание старших и младших.

Когда я пришел в команду ЦСКА, где было много игроков великих и прославленных, все там называли друг друга по имени, только Александра Рагулина именовали Палычем да Вениамина Александрова дядей Веней. Так Александрова называли даже не столько дебютанты, сколько его сверстники: видимо, производила впечатление ранняя лысина этого выдающегося форварда.

Во время игры некогда назвать партнера по имени и отчеству, пока выкрикнешь «Вениамин Вениаминович!», соперник успеет подъехать к тебе. А быстро крикнешь «Вовка!» или «Толя!», и шайба прилетит к тебе вовремя, пока рядом никого нет.

Уважать человека, который старше тебя, который больше прожил в команде, просто необходимо, если хотим мы создать внутри коллектива атмосферу дружескую и творческую, если хотим создать то настроение, которое и позволяет команде бороться до конца, не опускать руки и в самой трудной ситуации.

Это уважение может проявляться по-разному. И в том, что прислушиваешься к мнению ветерана, и в том, что раньше старшего по возрасту партнера по нападению помчишься при потере шайбы назад, в оборону, на помощь защитникам, и в том, наконец, что уступишь Цыганкову или Михайлову место в автобусе, если не все могут сесть.

У нас обычно много лет подряд у каждого в автобусе свое место, и когда приходят молодые, им объясняют, подсказывают, что это, мол, место Викулова, а это Третьяка или Лутченко. Петров и Михайлов сидят впереди, я – на одном из последних рядов, кто где привык, как досталось от старших. Это ведь не только традиция, но и примета. Однако иной дебютант начинает спорить, доказывать, что здесь не плацкартные места, проданные заранее, и бубнит, и бубнит, доказывая свое. Махнешь рукой, пусть сидит, может, потом поймет, что к чему.

Не нравятся мне эти новички, которые, когда сунешь им пальчик, чтобы помочь удержаться, тут же откусят руку по локоть. И если одного новичка просишь помочь захватить клюшку, то к другому и обращаться неохота. Лучше Володю или Бориса попрошу – те не видят в этом ничего предосудительного, знают, что в следующий раз я захвачу амуницию партнеров или что-то за них сделаю.

В ЦСКА давние традиции доброжелательного отношения к молодежи. Это расположение ветеранов к молодым я сам почувствовал когда-то много лет назад, хотя, может быть, в то время соперничество за право попасть в основной состав было острее. Конечно же, ветераны понимали, что младшие спешат им на смену, но тем не менее они помогали новичкам окрепнуть, поверить в свои силы. Вениамин Александров опекал и Бориса Михайлова, и Володю Петрова, и меня, хотя именно мы, он это знал, скорее всего, и займем его место.

Но помощь и опека – это вовсе не создание тепличных условий новичкам.

Не думаю, что молодым нужно потакать во всем. Пример Бориса Александрова напоминает нам об этом. Не молодые тренеры Локтев или Фирсов, но сам Тарасов к нему относился слишком мягко. Понравился Борис Анатолию Владимировичу своей одаренностью, вот и делали тренеры ему поблажки, многое, слишком многое прощали.

Раньше нас учили иначе. При всем доброжелательном отношении к новобранцам ветераны поблажек нам не делали. В ЦСКА терпеть не могли мальчишек, которые, забив два гола, тут же начинали задирать нос и поучать старших, которые, может быть, и впрямь провели два-три последних матча неважно. Тарасов рассказывал в своих книгах, как высмеивал Александр Альметов и его сверстники молодого форварда, приехавшего «спасать» их из далекого сибирского города.

На тренировках старшие бились с нами как с равными. Нам доставалось, конечно: попробуй переиграй без опыта в силовом столкновении Эдуарда Иванова или Александра Палыча, синяков не пересчитаешь, но зато мы учились, по-настоящему учились, как в самых трудных матчах.

Анатолий Владимирович Тарасов не уставал повторять, что тренировка дает хоккеисту больше, чем матч, что был прав Суворов, утверждая: «Тяжело в учении, легко в бою».

Мы проходили нелегкую школу, но, тренируясь рядом с великими мастерами, пробуя себя в единоборстве с ними, мы обретали и класс, и мастерство. Формировался характер, появлялась уверенность; если я сегодня за час занятий дважды переиграл Рагулина и трижды Иванова, то, стало быть, я чего-то уже стою и никто мне не страшен – ведь нет в нашем хоккее защитников более сильных и классных, чем Эдик и Палыч.

И Тарасов поддерживал старших. Он объяснял нам не однажды, что возраст – не самое главное в спорте. Юность – важный аргумент, но не решающий.

«Если ветеран и новичок равны по мастерству, то место в основном составе я отдам «старику» – молодой должен понимать, что он может подождать, что когда-нибудь и его будут подпирать дублеры.

Место предоставим младшим только тогда, когда они бесспорно будут выше ветеранов…»

Анатолий Владимирович даже несколько нарочито, демонстративно брал сторону уважаемых и многоопытных спортсменов.