Моя бабушка курит трубку (сборник)

Ветер падет на прокуренный снег,
И взгляд превратит воду в огонь.
Где мы просочимся
В воронки столиц
И разбросаем усталые руки
На черных перинах ночей.
Но что мы сможем понять?
Но что мы сможем сказать
О городах, о городах,
Где после дождя дымится асфальт?
Зажмурив глаза и замкнув на замок,
В отрезок ужав единицу пространства,
Пустые пропасти ртов,
Что пахнут могилой
За лживой оградой
Акрополей наших отцов.
Но что мы сможем понять?
Но что мы сможем сказать
О городах, о городах,
Где после дождя дымится асфальт?
Меня видели вчера, танцующим степ,
На раскаленной игле.
Я зарезан на рейде в районе Борнео
В пьяной драке на корабле.
Я тот человек, кто получал
Заздравную чашу из рук палача.
Я выпускал электрический ток
Одним поворотом стального ключа
В города,
Где после дождя дымится асфальт.

Где взгляд, как приказ
Для начала движенья.
А бритва является символом веры.
А точка отсчета вселенной —
Всего лишь бумага и формула букв.
Я встретил вчера старика —
Он умел глотать огонь.
Он умел предсказывать судьбу.
Но он ничего не знал,
Но он ничего не знал
О городах, о городах, о городах,
Где после дождя дымится асфальт.

Окно на окраине

Мелкий дождь стучит по крышам,
По деревьям, по углам.
Русый мальчик еле дышит,
Прислонил ладонь к губам.
Напевает за оконцем
Ветер тихие слова.
Только сумрак,
И к японцам до утра
Сбежало солнце – огневая голова.
Грусть и трепет расставанья,
За спиной часы: тик-так.
И от теплого дыханья
На стекле вспотел пятак.
Гривой туча за оконцем,
А под нею звезд канва.
Только ветер.
И к японцам до утра
Сбежало солнце – огневая голова.
Грустный мальчик тянет пальчик,
На реснице спит слеза.
Он рисует рот и носик,
И японские глаза.
Дождь и сумрак за оконцем
Да под тучей звезд канва.
Только ветер,
И к японцам до утра
Сбежало солнце – огневая голова.
Дождь и сумрак за оконцем,
Да под тучей звезд канва.
Дворник-ветер,
Но японцем на стекле
Смеется солнце – огневая голова.

Песни с окраины

За окошком месяц май