Моя большая маленькая тайна

Знал бы ты, почему я так выгляжу, сволочь беспощадная. Знал бы ты, что я пережила за последние месяцы. Но нельзя. Ему рассказывать нельзя. Я не хочу лишиться еще одного ребенка.

— Помоги мне, — прошу его, со слезами на глазах, — дай мне денег в долг. Я верну тебе все постепенно.

— Где ты их возьмешь, чтобы возвращать? — жестко обрывает меня.

Я несколько долгих секунд смотрю ему в глаза и не вижу в них ничего человеческого. Никакого просвета там. Одна тьма. Значит, не поможет. Меня разрывает настойчивое желание упасть перед ним на колени и разрыдаться от всего отчаяния, что накрывает меня последние месяцы, скатиться в истерику и хотя бы ненадолго побыть слабой женщиной рядом с сильным мужчиной. Но он не тот сильный мужчина, который поможет мне в данной ситуации.

— Я никому никогда не даю денег в долг. И ты не станешь исключением, — добавляет равнодушно.

Я разворачиваюсь к выходу и спешу покинуть этот кабинет, потому что слезы уже близко. Хватаюсь за ручку и слышу, как он срывается с места.

— Стой, — рявкает он в опасной близости от меня. Я обессиленно зажмуриваю глаза и чувствую, как слезы обжигают мои щеки.

Он хватает меня за плечи и разворачивает к себе.

— Зачем тебе деньги? — спрашивает требовательно.

— Какая тебе разница, тем более ты не собираешься мне их давать, — шепчу ему в ответ чуть слышно.

— Если скажешь зачем, я могу передумать, — говорит твердо, небрежным движением стирая со щеки мои слезы.

— Или давай так, или отпусти. Мне нужно идти, я тороплюсь.

— Так просто я никому ничего не даю, дорогая моя, — опять эти издевательские нотки в его голосе, — тебе ли не знать.

— Что тебе надо от меня? У меня ничего нет, что я могла бы предложить тебе взамен.

Он скользит по мне медленным взглядом и морщиться так, будто все, что он видит ему крайне неприятно.

— Ну, раньше меня интересовало твое тело. А сейчас тебя настолько затаскали, что ты ни на что уже не сгодишься. Так что тут тоже мимо.

— Ты же женат, Егор, — пораженно выдыхаю.

— Это не твоя забота и не твое дело, — зло припечатывает.

Бедная его жена, она вышла замуж за чудовище. Хотя почему меня должно это волновать. Потом, когда все образуется, я смогу послать его на все четыре стороны, а пока я вынуждена стоять здесь и умолять о помощи.

— Я хочу снова видеться со своим сыном, — произношу на свой страх и риск и смело смотрю в его глаза.

— Странно, тебя не было с ним все это время, причем, прошу заметить, ты сама уехала. А теперь просишь меня снова видеться с ребенком? Ну, это так не работает, милая. Захотела поиграть в мать — появилась, наигралась, свалила почти на год.

— Я уезжала работать, — смело возражаю ему.

— Не особо ты заработала, судя по виду. И боюсь даже представить, кем ты так упахалась, что на тебе живого места нет, — морщиться, пройдясь по мне еще раз острым взглядом.

— Если это все, то давай-ка на выход. У меня много работы, — завершает наш разговор.

Нет, не все. Я бы хотела тебе в лицо впиться и острыми ногтями проехаться по наглой роже, чтоб до крови. Может мне бы хоть немного полегчало после этого.

Я резко встаю со стула и видимо очень зря, потому что неожиданно на меня накатывает тошнота и начинает сильно кружиться голова. Стараюсь дышать глубже и вспомнить, когда я в последний раз нормально ела. Но напрячь свою память не успеваю, потому что меня накрывает удушающей волной, и я теряю сознание.

Глава 1

Марина

Через несколько дней Данечке исполнится девять месяцев, и я хочу снова сделать для него небольшой праздник. В прошлый раз делала на шесть месяцев. С шариками, тортиком и фотографом. Каждый раз приглашаю профессионального фотографа, чтобы на стене в моей комнате висело как можно больше его фотографий. Он так быстро растет, что запечатлеть самые дорогие сердцу моменту можно только на фотографиях и сохранить в памяти. Но на фотографиях надежнее.

В такие маленькие дни рождения сына на меня накатывали приступы ностальгии, я брала в руки фотоальбомы и долго рассматривала фотографии маленького Дани. Вспоминала моменты своей беременности и в глубине души очень жалела, что это время так быстро пролетело.

Сначала меня мучил сильный токсикоз, но потом, к восемнадцати неделям все улеглось и начал появляться животик. Я нисколько не расстраивалась и не переживала по поводу фигуры. Это такая ерунда, на самом деле, потом можно будет все подкорректировать. Главное, что во мне рос человек, частичка меня. Когда я почувствовала первые шевеления ребенка, я даже расплакалась от накативших эмоций. На радостях позвонила Егору, а он только рыкнул на меня, что у него важное совещание. Я после этого проплакала часа три, как можно быть таким черствым, разве может быть что-нибудь важнее новой жизни.

Егор был не в восторге от того, что я постоянно что-то придумывала, он считает, что я не имела на это никаких прав, но после долгих уговоров мне удавалось его переубедить.