Моя бульварная жизнь

Но рано уехать из редакции мне не довелось — в кабинет прискакал Костылин. Он редко засиживался в редакции по пятницам — его тоже зычно звал лес с охотой и рыбалкой. Но новость, с которой он прибежал ко мне, была сильнее даже охотничьего азарта.

— Пришел признаться, что проиграл. — Костылину нелегко дались эти слова. — Ясная с понедельника начинает работу в должности главного редактора. Хотят к новому году запустить проект.

— Он про что хоть будет, журнал? Как называться? Для какой аудитории?

— В том-то и дело, что неизвестно.

— Но вообще-то все делается наоборот. Ты сам меня учил, что сначала придумывается концепция журнала, просчитывается читательская аудитория, потом…

— Это по правилам, а здесь все делается по понятиям.

— Это как?

Костылин задумался. Я не дала ему опомниться и спросила:

— Когда поведешь меня в ресторан?

— Дождемся приказа.

Он опять завел свою волынку:

— И что он в ней нашел?

Я разозлилась:

— Ты столько лет работаешь в такой газете, уже пора знать, что дороги любви неисповедимы и замысловаты, что они не поддаются ни законам, ни логике. Ты сам-то…

Я вовремя спохватилась. Все в редакции знали, что помимо мелких любовных интрижек и, само собой, жены Ляльки, у Костылина была давняя, душевная и телесная привязанность — секретарша Женечка. Это прелестное дитя пришло в редакцию «Успеха» на Поликарпова. На работу ее принимал Костылин. Легко могу представить, как он сверкал глазами, шевелил усами и раздувал щеки, чтобы произвести впечатление на прелестную девочку. Девочка влюбилась до беспамятства, Костылин стал ее первой любовью и, наверное, первым мужчиной. Юрка тоже к ней привязался, что было странным, учитывая его предательскую натуру. Более того, он обучил ее всем премудростям рекламного бизнеса, создал для нее отдельное предприятие, купил ей квартиру прямо напротив офиса, машину и даже начал строить дачку в каком-то коттеджном поселке. Костылин эту связь не скрывал — вместе с Женькой приезжал утром на работу, демонстративно под ручку уезжал с ней в ресторан на обед, и в разговоре даже с чужими людьми называл ее «Моя Женька». Поэтому хоть я и не договорила фразу — он меня понял. Удивился:

— А что я? Я бы никогда не стал двигать Женьку в ущерб бизнесу.

— Хозяин тоже так думает, — успокоила я его. — Он же ее идеализирует, и не только как женщину — как журналиста, как руководителя. Ну что я тебе такие банальные истины объясняю?

Мне стало скучно. И грибы. Они сидят там под елками и ждут меня с моей корзинкой, а я сижу здесь и произношу банальности, хотя меня все это совершенно не касается! Помечтать о грибах помешал звонок от Уткина. Впервые он обратился ко мне с просьбой придумать название для нового журнала. Я даже удивилась. Но надо же, черт возьми, знать, о чем будет журнал, какова его тематика и на какую аудиторию он рассчитан. Сказала об этом Уткину. Лучше бы промолчала, потому что своим вопросом поставила его бедного в такой тупик, что даже по телефону почувствовала, как он там вспотел на другом конце провода. Но задание надо выполнять. Собрала своих самых креативных сотрудников, посидели за чашкой чая. Самое приемлемое, что придумалось — «Арбуз». Вроде и запоминается легко, и любую тематику можно впихнуть. Прекрасно понимая, что мои варианты — даже если они будут супергениальными, ни за что не пройдут, я все же отправила «служебку» на имя Уткина. Я же хорошо понимала, что ему она нужна не для дела — а для ВИДИМОСТИ ДЕЛА, он сегодня же вечером при вечерней связи с Америкой отчитается Хозяину о проделанной работе!

Журнал, в конце концов, назвали ВИМ, что расшифровывалось как «Vich-info Magazin». Кому пришла в голову эта богатая идея — не ведаю.

Слава Богу, что меня это не касалось. Слава Богу, что Ясная ушла из коллектива, и прекратились ужасные греческие материалы. Пришла осень — пора ехать в отпуск. В Кисловодск, по купленным еще по весне путевкам.

«Добей, чтобы не мучились»

Никонова в редакцию привела я.

Мы с ним пересекались в «Собеседнике», но постольку поскольку. Саша дружил с Быковым. Дима, как человек увлекающийся, очень любил талантливых людей.

Они с Никоновым прославились в середине 90-х. Первого апреля — в день дурака в качестве эксперимента в «Собеседнике» приложением выпустили газету «Мать». Подоплека понятна: русский язык без мата не может существовать, мат — неотъемлемая часть нашей речи. Газетка была забавной, думали, что первого апреля все сойдет за шутку. Но скандал получился огромный. Блюстители нравственности набросились на авторов — и на «Собеседник» в том числе — со всем своим праведным гневом — дело дошло до суда. Вынесли тогда какое-то общественное порицание…