Моя бывшая будущая невеста

— Ты звонил Лене? — всхлипывает и неосознанно чуть сильнее сжимает мои пальцы. Она волнуется и боится услышать ответ.

— Еще нет.

— Позвони. Ребенок…

— Это не мой ребенок, — отрезаю жестко и резко. Злюсь. Мне неприятно, что с Теей приходится обсуждать мою бывшую любовницу. Это неправильно и выходит за рамки моих понятий. Но я терплю, потому что так нужно. Тее важно все услышать именно от меня.

— Откуда такая уверенность? Вы были вместе с ней…

— Это. Не. Мой. Ребенок, Тея. Давай закроем эту тему.

Но моя Богиня иного мнения. Она выдирает руки, вскакивает со своего места и отходит к окну, становясь ко мне спиной.

— Откуда такая уверенность, Давид? — ее голос звучит холодно и отчужденно. Царапает по моим натянутым нервам, подводя меня к краю.

— Взять хотя бы то, что ты сама сказала, что у нее приличный живот! — рявкаю, тоже вскакивая на ноги и цепляясь ладонями за стол. — А с момента расставания не прошло более двух месяцев. Как думаешь, я не заметил бы начинающий выпирать живот у женщины, с которой спал?! И, в конце концов, я предохранялся!

— Уверен? — и снова этот арктический тон в голосе, хотя я вижу, как Тея мелко подрагивает от нервов. Тема беременности и детей все еще остается для нее очень жестким триггером. — Ты мог забыться и не запомнить этот случай…Как со мной, например. Ты не вспомнил ни разу о защите даже до того, как я сказала, что бесплодна.

— Не мог бы, Тея, — улыбаюсь, понимая, на что намекает моя Богиня. — Потому что мне сносит крышу только от тебя. Так всегда было. Только с тобой весь контроль летит к черту, я забываю обо всем.

Богиня оборачивается и внимательно смотрит на меня, чуть прищурившись. Пытается изображать сильную женщину, а губы уже трогает улыбка, которую она не может скрыть.

— И вообще, я не пойму: на чьей ты стороне?

Тея разом как будто сникает и опирается на подоконник, закрывая лицо руками. Мигом оказываюсь рядом, отнимая ладони от лица, не давая спрятаться от меня в свою раковину. Заключаю в свои объятия, целуя в макушку. Молчу, давая возможность найти ответ внутри себя. А потом мы обсудим все, что беспокоит. Все ее страхи.

Вместе.

— Я, конечно же, на твоей стороне, Давид. Но…мне страшно. Что ты ошибаешься. Что Лена после рождения ребенка заставит тебя пройти тест ДНК, и ты окажешься отцом этого ребенка. Я боюсь снова остаться одна. Потому что тогда я уже не соберу себя по осколкам. Я не смогу конкурировать с ребенком, потому что заведомо проиграю.

— Опять ты решила все за меня, девочка, — тяну Тею за собой, опускаюсь на ее кресло, сажаю на колени. Богиня тут же льнет ко мне всем телом, обнимая двумя руками за талию. Блаженно прикрываю глаза. Вот теперь правильно. Теперь так, как должно быть.

— Я не…

— Даже если, откинув в сторону все несостыковки в виде срока и прочего, чисто теоретически предположить, что ребенок Лены — мой, то с чего ты решила, что я откажусь от тебя и уйду к Лене?

— Потому что это твой ребенок. Ты — его отец.

Тея поднимает голову и смотрит на меня, нахмурившись и хлопая глазами, как ребенок. Как будто недоумевает, почему я не могу принять такой простой аксиомы.

— Девочка, — не могу удержаться и целую Богиню в висок, хаотично поглаживая такое желанное тело. — Твоя проблема в том, что тема детей для тебя — сильнейший триггер. Это не упрек, — спешу успокоить, заметив недобрый блеск в глазах. — Но это мешает смотреть тебе трезво на ситуацию. Ты говоришь, что я — якобы отец ребенка Лены. Но это ни в коем разе не означает, что, узнав это, я все брошу и вернусь к ней. Нет. Я не силен в вопросах семьи, потому что у меня никогда не было нормальной, но я попробую объяснить свою позицию. Да, ребенку нужен отец. Но также ребенку нужна нормальная, крепкая и здоровая семья. Та, в которой папа и мама любят друг друга, а не упрекают каждый вечер в каких-то мелочах, не цапаются и орут на весь дом, ломая психику ребенку. Именно это меня ждет с Леной, если я вернусь к ней. Гораздо лучше будет, если я буду отцом ее ребенку на расстоянии, помогая и поддерживая, но строя свою счастливую семью. С тобой. И только с тобой. Других вариантов для меня нет. Это было понятно еще семь лет назад. Только осознал вот совсем недавно.

Тея замирает в моих руках и ошарашенно смотрит, хлопая ресницами. Ее глаза который раз наполняются слезами за последний час, но она на это не обращает внимания.

— Давид…Ты…Ты…

— Что я, Богиня? Не верила, что выберу тебя? Не верила, что важна мне? Что люблю тебя?

При последнем слове всхлипывает и утыкается лбом мне в плечо, щедро орошая рубашку солеными каплями. Кажется, я попал в точку.

— Обидно, блин, Тея. Я к тебе с искренними чувствами, а ты не веришь…

Богиня отрывается от плеча и несмело берет мое лицо в ладони.

— Прости? — несмело, робко и тихо, но так проникновенно и с надеждой. Наконец-то. — Я…не знаю. Я так сомневаюсь во всем: в тебе, в себе, в нас. Слишком много всего против, понимаешь? Да и семь лет прошло, я не думала, что…

— Я с такими вещами не шучу, Тея. А что касается того, что против…Я со всем разберусь. И начну прямо сейчас. Мне надо ехать, Богиня.