Моя чудовищная половинка

– Вообще-то, я мог бы помочь тебе все вспомнить, – неожиданно предложил мне напарник. – Дело в том, что у меня имеются некоторые способности на стыке демловских и эльфловских.

– А это не опасно? – насторожилась я, подумав: «А не умеет ли, часом, мой напарник читать мысли?».

– Для тебя – абсолютно безопасно, – заверил меня Дарк.

– А для кого опасно?

– В теории – для меня, но я сильно усердствовать не стану: если упрусь в скалу, пробивать не буду – смысла рисковать нет, все равно со временем сама все вспомнишь. Говорят, если от травмы проблемы с памятью, то она восстанавливается.

– Тогда, может, вообще не стоит в мою голову лезть?

– А и не собирался к тебе в голову лезть, – возразил Дарк. – Я не гипноз тебе предлагал, а активацию памяти. И сделать это, думаю, стоит. Вдруг драклы нападут раньше, чем память к тебе вернется? Тебя ж первый напавший убьет. Ты ж так дерешься, будто никто тебя не учил. Но в то же время видно, что не впервые меч в руке держишь. Выходит, все-таки тебя учили, но ты всю науку позабыла.

Я попыталась вспомнить, как училась владеть мечом, и вдруг поняла, что уроки фехтования почти полностью вылетели из головы. Утром я все почти помнила, а теперь – забыла. Даже имя женщины, тренировавшей меня, не могла вспомнить, и ее лица, кстати, тоже. Картины, которые я пыталась воскресить в памяти, были тусклыми, как облупившаяся фреска, и отрывистыми. Что происходит, Харк дери?!

– Давай подождем немного, – попросила я, все же не решившись на эксперименты с моей памятью. – У меня и оружия-то своего нет. Тот меч, которым я сражалась на поединке, для меня тяжелый очень – я им все равно нормально драться не смогу. Кстати, не знаешь, кто мне его дал, чтоб вернуть можно было? Меч, кажется, не самый плохой.

Пока я ждала Дарка в палатке, я успела осмотреть свое оружие и поняла, что оно недешевое: гарда и навершие эфеса были украшены самоцветами.

– Это меч Ветивера, ему он больше не пригодится, – вздохнул Дармик. – Кстати, где-то у его рюкзака должны быть ножны, забери.

– Так это ты мне дал меч перед поединком? – осенило меня. – Спасибо!

– Благодари Сильвера – это он, – поправил меня Дармик.

– Обязательно поблагодарю, когда вернемся.

– И память попробуем восстановить, да? – вкрадчиво поинтересовался Дарк.

– Нет! – отрезала я.

– Передумаешь – дай знать, – недовольно буркнул Дарк. – Мне вообще-то в бою врага бить нужно, а не тебя пасти, напарница. – Последнее слово прозвучало с издевкой, но я предпочла этого не заметить.

Остаток пути мы преодолели молча. Я «забавлялась» тем, что пыталась восстановить в памяти свое детство, но ничего не получалось: хорошо помнила только то, что происходило со мной после гибели мамы, смутно – как мы жили с мамой вдвоем. Отца я забыла совсем, хоть была уверена, что совсем недавно помнила даже его лицо. Все, что со мной происходило лет до пятнадцати, из памяти стерлось почти полностью, если не считать нескольких эпизодов, как я с родителями сажала деревья. Я родилась в семье лесников? Этого я не помнила.

Когда мы дошли до лагеря, я уже была уверена в том, что мое столкновение с деревом имело еще даже более печальные последствия, чем я думала сначала. Амнезия, которую я выдумала, имела место быть на самом деле.

«Зря я отказалась от помощи Дарка», – подумала я.

Впрочем, все еще можно было исправить. Ведь Дармик сказал же мне: «Передумаешь – дай знать». И после ужина я подошла к нему с вопросом:

– Предложение помочь мне восстановить память все еще в силе?

– Разумеется, – обрадовался Дарк. – Только нам придется немного отойти от лагеря, чтоб никто не помешал.

Мы нашли небольшое ущелье вблизи лагеря, развели костер: к вечеру у подножия гор стало весьма прохладно.

Дармик велел мне сесть на камень и закрыть глаза, сам встал сзади и возложил руки мне на затылок. Почти мгновенно в ушах загудело, как будто рядом звучал набат, потом меня накрыла тишина. Через некоторое время будто издалека послышались звуки, начали, точно из тумана, всплывать очертания предметов. Постепенно звуки становились громче, очертания предметов четче, и вот я уже увидела себя во дворе многоэтажного панельного дома.

Глава 7. Обещанье

Ольга

Земля, 2012 год

– Да кто это придумал, что солнышко могут крутить только мужчины?! – возмущалась я, забираясь на перекладину.

– Ща поржем, – хмыкнул Кабан – четырнадцатилетний дебил-переросток, оставленный в нашем классе на второй год.

– Запасаемся поп-корном, – вторил ему очкарик Кролик, бывший отличник, сильно сдавший в учебе, но зато переставший получать люлей ото всех, кому не лень, после того как стал кабановской шестеркой.

– Оль, может, не надо, а то свалишься еще, – робко пыталась остановить меня одноклассница Валя.

– Покажи им, Принцесса! – подначивала меня соседка Вика. Ее обращение ко мне бесило: Принцессой меня называл папа, и больше никому я такого не позволяла.

– Заткнись, блядь! – крикнула я Вике сверху, уже повиснув на перекладине. – Сколько раз просила не называть меня Принцессой!