Моя чужая

– Нет, вы ошибаетесь, – я вскочила из-за стола, едва не опрокинув чашку с недопитым чаем. – Ни он, ни я ничего, кроме дружбы, не хотим. И у меня уже есть парень. Артём. – Я видела, как брови Маруси удивлённо поползли вверх. – Я люблю его. А он меня. А Никита здесь вовсе не причем.

– Ну что ж, – она вздохнула, как мне показалось, разочарованно. – Всё-таки на правах подруги я хочу предупредить тебя. Сядь, Оль, и послушай меня.

Мне не хотелось ничего больше слушать, хотелось просто уйти. Забраться на свой диван, обхватить свою подушку и нареветься вдоволь. От стыда, от обиды, которую я ощущала, но так и не поняла почему, от этих странных перемешанных и вывернутых наизнанку чувств. Вместо этого я послушно опустилась на стул, утёрла слезы и приготовилась слушать свою старшую подругу.

– Ты сейчас находишься в таком возрасте, когда твои гормоны бушуют, как стихия, и, вполне вероятно, тебе порой будет казаться, что ты знаешь наверняка, что делаешь. Твоё тело полностью оформилось, и теперь ты красивая и женственная. Все его клеточки и нервные окончания, все твои органы чувств распахнуты для неизведанного и таинственного, которое так и тянет опробовать. В тебе буйствует весна, и хочется всего с лихвой и сразу. В это время так легко ошибиться, оступиться и ранить себя, иногда на всю жизнь. Ты мне дорога как дочь, и я хочу попросить тебя не торопиться убивать в себе весну. Дай возможность и время не только своему телу, но и уму. Прежде чем начинать взрослые отношения, ты должна подумать, а стоит ли игра свеч, что будет потом, к каким последствиям это приведёт? Не торопись. Пока есть возможность просто дружить – дружи. Прислушайся к своему внутреннему голосу. Вот и все, что я хотела тебе сказать.

Еле сдержалась, чтобы не закатить глаза. Не думала, что Маруся будет читать мне подобные лекции. Что ж, обязательно подумаю над ее словами, но потом, когда будет время. А сейчас больше всего на свете мне хотелось оказаться у себя дома.

Я поднялась из-за стола.

– Мне пора идти, – промямлила и уже повернулась к двери, когда Дик, радостно виляя хвостом, выскочил в кухню и, набросившись на меня, принялся лизать мне лицо.

– Ой, Дикушка…

Я обхватила пса за шею, и вовремя – дверь ванной открылась, и оттуда вышел Никита. Стараясь, чтобы парень не увидел мое заплаканное лицо, я вжалась как можно глубже в собачью холку, продолжая бормотать ласковые слова. Затылком чувствовала, что Никита стоит рядом и смотрит на меня. Когда молчание чересчур затянулось, и запас ласковостей исчерпался, я медленно подняла на Никиту глаза.

Как ни странно, на его лице не осталось следов смущения, может, только было чуть бледнее обычного. Я боялась, что Никита спросит, почему у меня красные заплаканные глаза, но он, как обычно, улыбнулся и спросил:

– Похоже, я опоздал к чаю?

В горле снова возник слезный комок, и я только и смогла, что кивнуть.

– Дик, иди ко мне, дурачок, – он присел на корточки, и теперь наши лица были в опасной близости друг от друга. По крайней мере, для меня, потому что вдруг поняла, что снова хочу почувствовать его губы на своих губах.

– Никита, – и опять Маруся вовремя вмешалась, – твой кофе готов, садись за стол, а я пока провожу Олю до дверей.

Бросив быстрый взгляд на парня, увидела, как он нахмурился, собираясь возразить.

– Ник, все уже остыло, поторопись.

Когда я уже стояла в дверях, Маруся подошла ко мне и, обняв, прижала к груди.

– Ты хорошая девочка, Лёль, слишком хорошая. Не позволяй никому сбить себя с пути.

Машинально кивнув в ответ, шмыгнула за порог.

* * *

Закрыв за соседкой дверь, Маруся прислонилась к ней спиной. Слышала, как в кухне Никита звякает ложкой, размешивая сахар в чашке. Вот и наступила, наконец, череда материнских переживаний – сложный возраст, первая любовь, буйство чувств. Правильно говорится: маленькие детки – маленькие бедки, большие детки – большие бедки. Теперь ей предстоит проявить свою материнскую мудрость и стратегию. Перво-наперво надо поговорить с сыном. Мальчик влюблён в свою подружку, а она запуталась в своих чувствах, да и слишком юна.

Женщина, стараясь ступать неслышно, подошла к двери кухни. Какое-то время стояла, разглядывая сына. Тот сидел, задумчиво уставившись в чашку с чаем – брови нахмурены, лоб прорезала вертикальная складка.

Маруся слегка кашлянула, и Никита поднял на неё глаза. А в них смятение, которое ему не удалось скрыть.

– Мам? – голос сорвался.

– Ник, пожалуй, нам надо серьезно поговорить.

– О чём?

– О тебе, о ваших с Олей чувствах.

– Не о чем говорить, мам. Никаких чувств нет. – Маруся слегка рассмеялась, а Никита продолжил: – Ей нравится другой, а я просто третий лишний.

– Поверь мне и запомни – лишних не бывает. Ты для Оли очень хороший друг, и она доверяет тебе больше, чем кому-либо. Это очень важно. Оставайся лучшим другом, и тогда тебе никогда не придётся быть лишним.

– Все, мам, прекрати. Я все понял, – он поднялся из-за стола. – Тебе не стоит переживать.