Моя. Чужая. Беременная

Я пытаюсь вырваться, но ничего не получается. Свободной рукой инстинктивно прикрываю живот. Только бы не ударил! Нельзя чтобы он ударил меня в живот!

– Не рыпайся!

Камушкин толкает меня к стене, прижимает и срывает браслет.

На миг филигранные звенья впиваются в кожу. А затем порванный браслет оказывается в кулаке Камушкина.

Я сквозь слезы смотрю на красный след, оставшийся на руке.

– Слушай сюда, – Камушкин снова склоняется надо мной, – вякнешь хоть слово своему мажору, и я сдам тебя с потрохами. Запомнила?

Я в панике киваю. Все что угодно, лишь бы он оставил меня в покое!

– Вот и умница.

Он хлопает меня по щеке и выходит за двери.

Я смотрю на следы от браслета и плачу.

Это же был подарок Макса. И плевать, что еще утром я обиделась и всерьез собиралась сбежать. Сейчас я хочу вернуть свой подарок!

* * *

Вылетаю на улицу и врезаюсь в Рената. Он удерживает меня за плечи:

– С вами все в порядке? Нужен врач?

– Нет, нет, – шепчу, глотая слезы, а сама пытаюсь отыскать в толпе серую куртку.

Но Камушкин как сквозь воду провалился.

– Ася! – ко мне несется Мира.

Я нервно хватаю и прижимаю ее к себе. Девочка в ответ обнимает меня.

– Что он сделал? – спрашивает охранник.

– Кто? – недоуменно смотрю на него.

– Тот мужчина, который вышел перед вами. Вы с ним разговаривали?

Он внимательно смотрит на меня.

Надо как-то отвести его подозрения.

– Он просто немного меня напугал.

– Ладно, – Ренат продолжает смотреть. – Но мне придется доложить об инциденте. Это входит в мои обязанности.

– Да, хорошо, – густо краснею. – Давайте вернемся домой, а то мне что-то нехорошо.

Жар печет щеки. Теперь придется врать Максу. Я не смогу сказать ему правду.

И браслет жалко. Только сейчас до меня доходит, что это украшение могло быть моим пропуском в будущее. Но я все потеряла.

* * *

Мне кажется, я все больше и больше запутываюсь во лжи. Не помню прошлого, но теперь знаю его – и молчу. Боюсь сказать Максу. Боюсь, что он просто вышвырнет меня. Отправит к этому Камушкину.

Я трусиха. Но я боюсь не только за себя.

Машинально поглаживаю живот.

Я боюсь за своего ребенка. Не важно, кто его отец – Камушкин или кто-то другой. Прежде всего это мой ребенок. Я его мать. Я должна о нем позаботиться...

Мира пытается меня развеселить. То в куклы играет рядом, делая всякие забавные сценки, то пазлы складывает, то представляет, что она балерина и певица одновременно.

Я постепенно поддаюсь ее обаянию и расслабляюсь.

Но вечером возвращается Макс, и у меня внутри все сжимается.

Едва уложив Миру, я спешу в свою комнату. Ссылаюсь на усталость и прячусь, как улитка в ракушку.

Прислушиваюсь к затихающим шагам в коридоре. Татьяна Ивановна еще после ужина ушла, Мира спит, Макс поднялся к себе.

Все, можно сходить в туалет.

Я уже давно хочу, но терпела. Боялась выйти и наткнуться на Макса. Я не выдержу, если он начнет меня расспрашивать о том, что случилось. Ведь Ренат наверняка ему все рассказал. Хорошо, что он про браслет не знает…

Осторожно толкаю дверь. Но она вдруг сама распахивается. Я едва не налетаю на Макса.

– Ой, что ты здесь делаешь? – пячусь и прячу руки за спину.

Только бы он ничего не заметил!

– Ася, ты чего? – Макс хмурится.

– Э-э-э… просто иду в туалет...

Не могу смотреть ему в глаза. Слишком стыдно.

– Ренат сказал, что ты себя плохо чувствовала.

От искреннего беспокойства на его лице мне становится еще хуже.

– Все нормально, – я пытаюсь по стеночке добраться к двери в ванну.

– Ася, – Макс делает шаг ко мне. – Я соскучился.

Его тон заставляет завибрировать во мне каждую жилку. Кусаю губы, чтобы не разреветься. Что он со мной делает? Как он может быть таким… слишком хорошим.

Макс берет меня за руки. Я цепенею, не в силах оттолкнуть его. Теплые мужские ладони ведут от локтей к запястьям и замирают.

– Все-таки сняла браслет? – он поглаживает большим пальцем мою руку. – Не понравился?

В глазах собираются слезы. Не могу соврать. Но и правду сказать не могу.

– У меня его украли.

– Что? – замирает Макс.

– Я зашла в туалет на детской площадке, – слеза стекает по щеке. – А там на меня напал какой-то мужик. Он сорвал с меня браслет.

Слезы текут еще сильней. У меня начинается истерика.

– Я сильно испугалась.

Макс обнимает меня. Крепко прижимает к себе.

– Он… – судорожно всхлипываю я. – Он… сказал, что знает меня. Он много всего говорил. Всякие ужасные вещи… и показывал фотографии. Но я его не помню. Честно! Ты мне веришь?

Приподнявшись на цыпочки, как побитая собака заглядываю ему в глаза. Мне нужно знать, что он мне верит. Это самое главное!

– Вот как, – говорит Макс изменившимся голосом. – Хорошо, я разберусь. На детской площадке есть камеры. Ну все, хватит плакать.

Но вместо этого я вырываюсь из его объятий и несусь в туалет. Еще немного – и был бы конфуз! Не хватало еще описаться перед Максом.

Там привожу себя в нормальное состояние. Только когда замираю, глядя на себя в зеркало, до меня доходит, что сказал Макс. Там есть камеры. Они записали Камушкина. А если Макс поймет, что это была не первая встреча?

Выхожу из ванны как на эшафот. Макс ждет, прислонившись к стене. Хмурый такой.

– Прости, – прячу взгляд.