Моя чужая дочь, или Сюрприз для богача

— На наркоманку вы вроде не похожи, — демонстративно смерив меня оценивающим взглядом, печально вздохнул он. — На сумасшедшую тоже. А вот на одинокую отчаявшуюся женщину — очень даже. Поэтому мой вам совет: оставьте попытку списать личную трагедию на внешние факторы. Не ищите причин, по которым ваш муж бросил вас с ребёнком. Это его не вернёт. Запомните — он просто хотел уйти. Давно. И радостно ухватился за первую же возможность. А не было бы её — нашёл бы другой повод. Позже. Ни вы, ни ваш ребёнок в этом не виноваты. Повлиять на его решение было вам всё равно не по силам. Так что отпустите, наконец, прошлое и начните жить в настоящем. И будет вам счастье.

Сверхъестественная проницательность Сергея Михайловича впечатляла. Признаться, я и понятия не имела, что у меня на лице столько всего написано! И довольно чётко, раз он сумел без труда по нему прочитать… Это ранило. Но я не позволила обиде захватить власть над разумом.

Успею ещё поплакать. Ночью. В подушку. Как всегда... А пока следовало доиграть эту партию.

— Я всего лишь хочу познакомиться с дочерью, — повторила с лёгкой хрипотцой в голосе. — Чтобы принимать хоть какое-то участие в её жизни...

— Она не ваша, — в тон мне откликнулся Дегтярёв. — И вашей быть не может. Осознайте это уже.

— Мне нужно в этом убедиться.

— Ваша встреча ничего не изменит.

Разговор зашёл в тупик.

— То есть вы отказываетесь выполнить мою просьбу? — я сделала последнюю попытку достучаться до собеседника.

— Категорически. Если пускать к себе домой всех подряд, добром это не закончится. Да и я уверен, что вы сами всё прекрасно понимаете...

Понимать-то я, может, и понимала. Вот только сдаваться не собиралась — и выкинула свой главный козырь.

— Тогда мне придётся обнародовать все имеющиеся у меня материалы.

Однако угроза на Сергея Михайловича не подействовала.

— Пойдёте в суд? — усмехнулся он.

— Обращусь в газету. И будет грандиозный скандал. Оно вам надо?

И Дегтярёв молниеносно помрачнел, в считаные секунды превратившись из приятного мужчины в опасного хищника... Что, как ни странно, лишь добавило ему очарования. Я даже залюбовалась. Хотя раньше подобные метаморфозы меня не привлекали, а отталкивали.

— Обращайтесь, — холодно процедил он. — И лучше сразу на телевидение. Мне бояться нечего. Жёлтая пресса не любит политиков и бизнесменов. Мы недостаточно известны для простого народа. Но если она всё-таки рискнёт влезть на чужую территорию, то не сумеет нанести моей репутации никакого вреда. Скорее, наоборот — моё имя станет на слуху, что не так уж и плохо. Ну а в серьёзные издания со своими спорными документами — вернее, без них — вы не пробьётесь при всём желании.

Увы. Этот выпад мне отразить было нечем. Разве что надавить ещё немного. В надежде, что Дегтярёв одумается — и уступит...

— Хорошо, — кивнула, подобравшись. — Вы сами напросились. Всего доброго.

И, круто развернувшись на каблуках, направилась к выходу... Но мои надежды оказались напрасны.

Сергей Михайлович меня не остановил. Не окликнул и не бросился мне наперерез, а позволил беспрепятственно покинуть его кабинет. Притом несолоно хлебавши.

***

Проводив девушку взглядом, мужчина вытащил из кармана смартфон и, набрав номер по памяти, приложил аппарат к уху:

— Привет. Похоже, у меня проблемы. Нужно встретиться. Нет. Это не телефонный разговор. Да. Сегодня. Как обычно. До скорого.

После чего нажал сброс, посмотрел в окно — удостовериться, что странная посетительница действительно ушла, а не поджидает его в холле — накинул пиджак и, оставив фотографии валяться на столе, в свою очередь тоже поспешил на улицу. К автомобилю, пять минут назад припарковавшемуся возле входа.

2

Остаток вечера я провела в размышлениях. Лежала, любовалась розочкой, купленной на обратном пути для отвода глаз, представляла, что её мне подарил Дегтярёв — и не могла избавиться от ощущения, что правда на моей стороне. Слишком много всего совпало... А самое главное — Сергей Михайлович тоже это чувствовал! Я нутром чуяла неуверенность, которую он старательно прятал за грубостью и безразличием. Но почему же тогда он не развил столь волнующую его тему, а предпочёл её свернуть, выставив меня отчаявшейся женщиной? Ответ лежал на поверхности.