Моя чужая новая жизнь

Н-да, погорячилась я, купившись на его внешность. Винтер выглядел вполне себе симпатичным парнем — плавные черты лица, чёткие скулы, волевой подбородок. В другое время я бы, может, даже запала на его небесно-голубые глазки, но передо мной сейчас в первую очередь офицер Третьего Рейха. Хладнокровный, с промытыми мозгами, который вот-вот отдаст меня под трибунал, если не решусь наконец-то чётко и внятно объяснить, кто я такая. Было страшно открывать рот — я боялась, что меня выдаст голос, недостаточно низкий для парня, и акцент. Так, надо успокоиться, попробовать изменить тембр голоса и главное — не торопиться, чтобы не путаться в словах.

— Ты дезертир? Если будешь продолжать молчать, живо встанешь к ближайшей стене, — бесстрастно пообещал лейтенант.

— Я не дезертир, — выдала я самым низким, каким могла, голосом.

— Имя, рядовой, — Винтер цепко изучал меня нечитаемым взглядом, и я испугалась уже по-настоящему.

Я не знала, что он сейчас видит, как я теперь выгляжу, и могла только действовать методом научного тыка. Если ошибусь, рванёт так, что мало не покажется. Так, имя, имя, щас будет вам имя. В голову зашло только имя мужика, с которым мы общались на конференции в Берлине.

— Карл Майер, — уверенно представилась я. — Я не числюсь ни в какой части, я добровольно сбежал на фронт.

— Сколько тебе лет? — чуть прищурился он.

Меня уже начинали нервировать эти его приглядки. Стоял он как-то уж совсем близко — бессознательно я сделала шаг назад и, контролируя голос, ответила:

— С-семнадцать, — Господи, хоть бы угадала, вот будет незадача, если всё-таки окажется, что у меня морда в морщинах.

— Прекрати заикаться и рассказывай, — недовольно поморщился Винтер. — Всё рассказывай: как ты сюда попал, откуда форма и почему пытался бежать, когда тебя обнаружили?

Так, сейчас главное вжиться в роль глупенького, но безобидного мальчишки. Ну что, погнали. Не забывая о соответствующей легенде мимике, я поведала историю юного Карла Майера, который пламенно хотел попасть на фронт и послужить Родине и своему кумиру — фюреру. Да только не срослось — возраст не тот. Военкомат живо отправил мальчишку домой к мамочке с пожеланием подрасти. Успеется ещё попасть на поля боевой славы. Но Карл — парень упёртый, сбежал в товарном составе, прятался среди ящиков с боеприпасами до самой границы. Там же и разжился формой. И ведь почти добрался до линии фронта, если бы не проклятые русские. Они заминировали дорогу, поезд сошёл с рельс. Юный доброволец попал в самый замес — перестрелку с партизанами. Как результат: ЧМТ средней тяжести с кратковременной потерей сознания и дальнейшей дезориентацией. После пары дней, проведённых в тщетных попытках выйти из глухого леса, бедняжка Карл шугался собственной тени и сразу не признал своих. И вообще я пустила осторожным намёком, что Карлуша уже навоевался, а так как вроде возраст ещё не призывной, может, вернуть его домой к маме с папой?

Совсем нескладно что-то получается, но ничего другого в голову не лезет. Если этот красавчик мне не поверит, неужто будет пытать, чтобы расколоть на правду? И что мне тогда говорить? Что сама ни хрена не пойму, как я здесь оказалась и кто я вообще? Винтер чуть склонил голову и коварно задал следующий вопрос:

— Откуда ты, Майер?

— Из… Берлина, — чувствуя подвох, ответила я.

— Где живешь? — легкая улыбка скользнула по его губам.

Ну что ж ты такой предсказуемый, лейтенант? Я как чувствовала, уже продумала ответить так, что не подловить. — Моренштрассе, 57, — я назвала адрес, где находилась гостиница, в которой я останавливалась, но если он сейчас будет уточнять, что находится рядом, я готова.

— Скажи, наверное, неудобно жить рядом с вокзалом? — добродушно спросил Винтер. — Постоянная суета, шум? Я расплылась в невинной улыбке:

— Наверное, но слава Богу вокзал от нас далеко. Наш дом в тихом приличном районе. И я очень горжусь, что в паре кварталов находится великий Рейхстаг.

Лейтенант усмехнулся и сказал:

— Ладно, убедил, что хотя бы частично говоришь правду. А что с документами?

— Мой рюкзак остался в том поезде, — печально сообщила я.

— Видишь, Карл, к чему приводят глупые необдуманные поступки? — нравоучительно заговорил он. — Ладно, я подумаю, что с тобой делать, — Винтер подошёл к дверям и негромко сказал кому-то: — Уведите мальчишку. Пусть фельдшер посмотрит его рану, потом накормите и заприте в сарае. И узнайте, гауптман Файгль у себя?

Я медленно шла за солдатом, гадая, что именно придумает милашка-немец насчёт меня. Тяжёлые мысли не отпускали всё время, пока фельдшер обрабатывал мою шишку, пока я ела кашу с тушёнкой и сидела в компании крыс на сеновале. Ну почему я такая невезучая? Нет бы как нормальной попаданке перенестись через работающий в обе стороны артефакт в волшебный мир единорогов, эльфов, светлых магов и драконов. Так угораздило же попасть в разгар второй мировой.