Моя чужая семья (СИ)

Не осознаю что творю, но уже руками обвиваю его за шею — не вымаливая ласки ещё, а просто, чтобы не упасть от слабости в ногах. И Орлов это считывает за призыв к действию — подхватывает меня, без усилий усаживая на столешницу. Углубляет поцелуй да так, что едва не теряю сознание. Перекрывает кислород, и забываю себя. Целует так, что ни единой мысли в голове. И когда уже готова вымаливать большего, обрывает сладкую пытку. Отстраняется и смотрит в мои пьяные глаза.

А мне горит, меня переполняет от желания.

Точно верная и преданная собачка, тянусь за его рукой, выпрашивая ласки.

— Значит этого ты теперь хочешь? — хрипло интересуется Алексей, оглаживая по голове.

Не отвечаю. Жду продолжения.

— Какая ты смешная, — его пальцы в моих волосах становятся жёстче. — Какая наивная…

Хват крепчает. Алексей оттягивает за волосы назад, а у меня от страха широко распахиваются глаза. Вся нежная пудра, что вместо воздуха проникала в мои лёгкие последние минуты, растворяется и теперь жалит огнём.

— Только я тебе не верю, — шипит Орлов, и вместо нежного и воздушного поцелуя, кусает в своей привычной манере.

Грубо, оставляя металлический привкус во рту.

А я всё равно готова бороться — рычу в ответ и… больно кусаю его в ответ.

— Вот теперь я тебя узнаю, — хохочет Орлов. Рвано, яростно терзает мою кожу на щеках, скулах шее.

— Нет! Стой! — сдаюсь, не могу больше притворяться.

Он не может снова мной воспользоваться.

Не может! Это не в его праве, ятакне хочу!

— Нет уж, ты меня извела своими заморочками, милая!

Я вижу, как его трясёт от остервенелого невероятного желания.

Он будто оголодавший волк, встретивший добычу.

— Я неделю ждал, — чеканит гневно. — И не соскучился! Нет уж… Поверь. Я всё гадал, что не так. Почему женушка ведёт себя со мной, как с насильником. Почему рыдает в душе. Почему деревенеет от каждого прикосновения.

— И что? — надламывается мой голос. — Разгадал?

— Пока нет, но знаешь… эта новая игра мне не нравится!

Сжимает мою шею и снова вгрызается в губы калёным поцелуем.

Понимаю, что сама ему проиграла. Что поставила своим поведением в тупик.

Что должна… сдаться?

Но я так хотела стоять на своём… а времени на размышления всё меньше, потому что от него исходит настоящая, нервная решимость.

— Всю неделю, — гневно чеканит и снова вгрызается в мои губы. — Я думал, что не так. Я думал... а когда приехал, увидел тебя… там в ванне.

— И?.. — не то стон, не то скулёж срывается с моих истерзанных губ. Но ещё сопротивляюсь — не покажу слёз! Не капитулирую! Даже злюсь! Во мне просыпается стерва, которая не желает заткнуться и молчать.

Сама не понимаю зачем, но хватаю его за волосы в ответ. Они достаточно длинны, чтобы сделать больно, но Орлов только хохочет:

— И ты… это что-то… н…неверотное?..

—...новенькое.

— Козёл, — выдаю от души, не скрывая своего презрения и обиды.

— Стерва, — шипит мне в губы Алексей. — Какая же ты, Лада, стерва!

От имени сестры становится почему-то больно. Ужасно больно… Но если он не прекратит и осквернит мою кухню — будет ещё больнее.

А он не собирается прекращать!

Нежные оглаживания вновь становятся грубыми тисканьями. Его пальцы так яростно сжимают мою плоть, что, наверное, на коже останутся синяки.

Но я пытаюсь расслабиться, как советовала Лада.

Пытаюсь позволить себе наслаждаться, и хоть немного скорректировать направление, потому когда Орлов бесцеремонно задирает подол моего платья и сдвигает в сторону тонкую ткань белья, к прикосновениям морально готова. И даже больше — делаю навстречу шаг, отвечая на наглость нежностью. Склоняюсь к его шее и оставляю на ней порхающий поцелуй.

Орлов вздрагивает:

— Ты чего? — злобно прищуривается и замирает, будто Лада никогда прежде его не целовала. А я боюсь, что он разозлится и соскочет с новой темы, поэтому набираюсь смелости и делаю это снова. И снова. Дохожу до уха. Осторожно прикусываю мочку, как он делал со мной, а потом… скольжу дорожкой воздушных поцелуев до его губ и… припадаю к ним. Сама! Без спешки и лишены — грубых чавканий. Но чувственно, показывая эстетический голод и жажду его утолить. Делаю всё так, как хочу.

Он, видимо, в шоке, потому и позволяет, но его рука всё ещё лежит у меня между ног без движения. Мне пусто и холодно, внутри томится от желания.

Чуть качаю бёдрами, выпрашивая ласки.

Орлов поддаётся просьбе — совсем легко, почти невесомо подрагивающими от волнения пальцами проводит в миллиметре от чувствительностей точки, и я чувствую, как увлажняюсь.

Алексей держится, но по напрягшимся мышцам и сбитому дыханию, понимаю, что из последних сил...

Когда снова осторожно кусаю за нижнюю губу, пропуская её меж зубов, он рычит в ответ. И не выдерживая моей сладкой экзекуции, порывисто сдёргивает с моего плеча лямку платья и заголяет одну грудь, а другой рукой рывком присборивает подол до талии и за ягодицы меня подтаскивает на край стола, чтобы оказалась максимально близка к его возбуждённому члену, сильно оттягивающему пах штанов.

Один порыв, слаженное действо — и я уже в его плену и вполне доступна!