Моя чужая жена

–Верное решение принять нетрудно, — произнес Митя, отвечая на вопрос журналистки. — Обычно самой правильной бывает первая реакция, первый порыв. А вот последовать этому порыву, не удариться в сомнения и переживания бывает значительно труднее.

Репортаж кончился, мелькнула заставка прогноза погоды, и Аля, прижав ладони к щекам, побежала в свой номер, легко перепрыгивая через ступеньки.

В комнате она мгновенно скинула плетеные босоножки без задников, стянула через голову сарафан, распахнула шкаф и принялась перебирать платья. Сняла черное в пол, с разрезом до бедра и глубоким вырезом на спине, приложила к себе, подошла к зеркалу. Из круглой металлической рамы на нее глянуло скуластое кошачье лицо с лихорадочно горящими глазами.

«Что ты делаешь? Что делаешь? — схватилась за голову Аля, кинула платье на кровать. — Ведь знаешь же, все про него знаешь. Ведь сколько раз уже случалось получать от судьбы по морде. И вот опять?»

Но все равно она, вскинув руки, проскользнула в струящееся платье и придирчиво осмотрела в зеркале свое отражение.

Банкет по случаю завершения кинофестиваля был назначен на вечер. Солнце скрылось за покатыми склонами гор, сгустились сумерки, и на город опустилась пахнущая прибоем и пряностями южная темь.

Дмитрий Владимирович Редников уныло оглядел нарядно украшенный длинный зал. Прямоугольные, покрытые накрахмаленными белыми скатертями столы были придвинуты друг к другу, образуя гигантскую букву Т напротив небольшой высвеченной прожекторами сцены. Тяжелые складчатые портьеры на окнах отделяли зал ресторана от шума и суеты курортного города. Натертый паркет блестел, как водная гладь. По стенам пробегали разноцветные огни, отбрасывая загадочные тени на лица присутствующих, делая их выразительнее, моложе. Гости удобно расположились за уставленным дарами природы столом. Среди богатых закусок возвышались запотевшие бутылки с коньяком, водкой, маня присутствующих своим не местным, заграничным видом. К ним сиротливо жались разнообразные крымские вина.

Оркестр снова грянул, заглушив гул голосов еще трезвых работников киноискусства. Непринужденные разговоры за столом стихли, взгляды, за секунду до этого направленные друг на друга в поисках какой-нибудь нелепицы в костюме или прическе рядом сидящего коллеги по цеху, обратились к сцене. Аккорды, прогремев, затихли. На авансцену вальяжной походкой вышел представитель встречающей стороны — местный обкомовский деятель в черном официальном костюме, хитро улыбнулся в усы, поглядывая на притихших гостей. Он широким гостеприимным жестом обвел банкетный зал, отчего-то подмигнул притаившимся у края сцены музыкантам, прокашлялся и цепко ухватил микрофон.

–Итак, дорогие товарищи, хотелось бы подвести итоги нашего масштабного культурного мероприятия…

Редников не вслушивался в разглагольствования обкомовского массовика-затейника, рассуждавшего о бесценной роли коммунистической партии в славном советском киноискусстве. Больше всего ему сейчас хотелось подняться и выйти из этого разукрашенного зала, скрыться от подобострастных улыбок, не дожидаясь момента, когда торжественный банкет плавно перетечет в обычную пьянку с претензией на избранность и богемность.

–И, говоря о великих наших советских творцах, прославленных деятелях важнейшего из искусств, нельзя не выразить восхищения председателю нашего уважаемого жюри Дмитрию Владимировичу Редникову, — продолжал свою оду оратор.

Дмитрий скривился. К нему тут же обернулись внимающие речь гости, затрещали аплодисменты, мигнула вспышка фотоаппарата представителя местной газеты. Редников сдержанно поклонился, не поднимаясь из-за стола, но оратор не унимался:

–Не скромничайте, Дмитрий Владимирович, дорогой вы наш. Встаньте, почтите, так сказать, своим вниманием…

Редников, досадуя на навязчивого управленца, поднялся и раскланялся, холодно блеснув глазами, не в силах сдержать издевательскую усмешку. С противоположного конца стола ему восторженно хлопала затянутая в бордовый шелк Светлана, исполнительница главной роли в его последней картине.

Банкет шел своим чередом. Уже отзвучали все заранее подготовленные речи, отзвенели рюмками обязательные к исполнению тосты, оркестр заигрывал что-то лирическое, и затоптались перед сценой нетрезвые пары.

«Кажется, еще полчаса, и можно будет незаметно исчезнуть», — решил Редников, намеренно не обращая внимания на призывные взгляды Светланы.

Музыка стихла, пары разошлись… Оркестранты отдыхали, настраивая инструменты. В эту минуту стеклянные двери, ведущие с террасы в банкетный зал, распахнулись, и на пороге появилась тонкая женская фигурка в струящемся черном платье.

–Кто это? Это еще кто такая? — озабоченно прошипела Светлана.

–Может, Катрин Денев? — пьяно сощурившись, предположил сидевший рядом с ней Казначеев. — Говорили же, что она будет…

Редников вгляделся в изящный, словно выточенный талантливым скульптором силуэт, и узнал эту женщину…