Моя чужая женщина

– И на старуху бывает проруха, – съязвила Татьяна. – Лично я знаю, что Юрка у нее был первым. До двадцати девяти лет наша Нина оставалась девственницей. Она мне говорила: «Я знаю, что это не современно, но я могу лечь в постель только с тем мужчиной, который наденет мне на палец обручальное кольцо. И ни с кем больше». Я еще думала: ну все, диагноз. Сидеть ей всю жизнь в старых девах!

– По-вашему, это самое плохое, что может случиться с женщиной? – обиделась Таисия Максимовна. – А если была любовь? Если он погиб? Неужели хранить верность памяти своего возлюбленного до конца жизни – это так плохо?

– Это глупо, – заметила Галя, а Киска с Милочкой переглянулись и хихикнули.

– А вот от тебя я не ожидала, – с укоризной посмотрела на Галю Таисия Максимовна.

– Женщина должна рожать, – сказала Галя. – Это ее главное предназначение.

– А ты, гляжу, уже не феминистка, Галина, – усмехнулась Антонина Дмитриевна. – С каких это пор? Такая была независимая, а как муж стал много денег зарабатывать, сразу по-другому запела.

– Зарабатывать же. Не воровать, – парировала Галя.

– Я так погляжу, ты из декрета выходить не собираешься? Почему же заявление не пишешь?

– Это мое дело.

– Какие все стали самостоятельные! – всплеснула руками заведующая. – За мужниными спинами!

– Слушайте, – спохватилась вдруг Татьяна. – Если Нина была беременна не от Юрки, то от кого же? А?

– Об этом не рассказывают даже врачам-гинекологам, – сказала Инна. – Я знаю только, что последний месяц Нина жаловалась на здоровье, которое вдруг резко ухудшилось. Ее тошнило, кружилась голова.

– Ну понятно! Она же была беременна! – заметила Татьяна.

– Да. Но с ней творилось что-то странное. Это не было похоже на обычный токсикоз. Расширенные зрачки, сухой язык, боли в шейных лимфоузлах. Решили взять анализы повторно и по их результатам принять решение. Мама моя не врач, она не очень в этом разбирается, – оправдываясь, сказала Инна. – Но что-то там было не то. Не похоже на обычный токсикоз. А последние две недели Нина в клинике не появлялась.

– Вот Юрке сюрприз! – злорадно сказала Татьяна. – Если узнает!

– Кто ж ему скажет? – спросила Галя.

– Да я скажу! Назло!

– За что ж ты его так не любишь? – усмехнулась Антонина Дмитриевна.

– Много о себе понимает. Ишь! Едет! – Татьяна глянула в окно, где «Жигули» опять поравнялись с автобусом. – Надулся как мышь на крупу! У-у-у! Зараза какая!

В это время Греков повернул голову в сторону автобуса, и Татьяна отпрянула от окна.

– Чего испугалась? – толкнула ее локтем в бок Антонина Дмитриевна.

– А ну его! А Нинка тебе изменяла! – злорадно сказала Татьяна в сторону окна.

– Так он ей тоже изменял, – заметила Галя.

– С этой, что ли? На красной машине?

– Скажешь, нет?

– Оба хороши! Он ей рога наставлял, она – ему. Вот она, богема так называемая! – с чувством сказала Татьяна. – Все под одним одеялом спят!

– Только не наша Нина, – не согласилась с ней Таисия Максимовна. – Она не такая.

– Интересно все-таки узнать, кто же отец ее ребенка? – задумчиво протянула Галя.

– Знаменитость! – пискнула Киска.

– Какой-нибудь писатель, – поддакнула Милочка.

– Или актер, – вторила ее подруга.

– Может, он ее и убил? – предположила вдруг Инна.

– А мои дети здесь ни при чем, – тут же ухватилась за эту версию Антонина Дмитриевна.

– Только они там были, на даче, – напомнила Татьяна. – И камешки украли.

– Но не убивали.

– Чего ж тогда Толька в бега пустился? А?

– Телефон! – взвизгнула вдруг Киска. – Антонина Дмитриевна! У вас телефон звонит!

– О господи! – схватилась за мобильник заведующая и, взглянув на дисплей, запылала, как факел, и отчаянно закричала в трубку: – Толя! Толя, сынок! Наконец-то!!!

Все стали напряженно прислушиваться к разговору.

Красный «Ягуар»

Опять встали. Движение застопорилось. Алина Одинцова повернула голову в сторону «Жигулей» и поняла, что разговор между друзьями становится все более напряженным. Достаточно посмотреть на их лица. В этот момент Петров сказал фразу, которая ее насторожила. Алина видела, как зашевелились его губы, уловила артикуляцию и как Греков после этих слов буквально подпрыгнул на месте. Но она может и ошибаться. Нет, фразу Петров повторил.

«Нина была беременна».

После этих слов Юрий Греков побагровел. Казалось, его сейчас хватит удар. Алина Одинцова взяла мобильный телефон и набрала номер Юрия. Звонкую трель она услышала даже в своем «Ягуаре»: машины стояли вплотную. Алина видела, как Греков мечется в поисках мобильника, который лежит во внутреннем кармане его пиджака, и руки у него дрожат. Наконец нашел, на дисплее высветился номер, и Юрий с ненавистью посмотрел в ее сторону.

Алина улыбнулась. Если Греков не ответит, она откроет окно и будет кричать на все ряды плотно стоящих машин:

– Ну что?! Как тебе это?! Получил?!

Но Греков все же ответил:

– Вас слушают.

– Что так официально? – не отрывая взгляда от его лица, поинтересовалась Алина.

– Что вам надо?

– Мне надо узнать, как ты себя чувствуешь? Петров тебе сказал, что твоя жена была беременна? А тебе интересно узнать, кто отец ребенка?

– Я! Я отец! – рявкнул он.