Моя девочка (СИ)

Свет за окном сменился печальной хмарой. И это наконец заставляет меня встать, принят душ, переодеться, чтобы направиться в тренажерный зал при отеле. Мне нужен выход для своей сдерживаемой вины, иначе я сойду с ума. Мне нужно причесать безумные мысли. Лучший способ — пробежка по лесу, но пока до него добежишь…

Для начала я беру свой телефон, просматриваю его. И вижу, что Лиза не ответила ни на один из моих звонков. Ни на одно эсэмэс. Печально, но предсказуемо. А сам я даже не пытался позвонить Кире. Сначала не мог, потому что не знал, что сказать, потом не мог, потому что вырубился. Ну только вдрызг разругался еще и с двумя бутылками коньяка. Кстати, где же вторая? Достаю ее из-под кресла.

— Я сукин сын. Трус, — докладываю бутылке.

Ей в общем-то пофиг.

Наверное, Кира меня ненавидит. Что ей и следует делать. Она была права. Мы должны были сказать Лизе. Я должен был сказать. Но я эгоистичный ублюдок, честность и прямота Киры, что так притягивала меня, теперь неожиданно напугала. Это же надо был признаться, что все серьезно. Что Кира для меня значит.

Были и еще причины. То, как я велся на каждое действие Киры, то, чем Кира стала для меня.

Причины, которые больше не имеют значения, потому что наш секрет теперь не в этом.

Беру сотовый и иду в спортзал. Как хорошо, что тут почти никого.

Я встаю на беговую дорожку и бегу сразу по крутому склону, набираясь храбрости, чтобы позвонить Кире. Мысленно проговариваю весь наш разговор. Надо было готовым ко всему. Я буду умолять ее простить меня. И ясно представлял все ее ответы.

Бегаю полчаса, пока не начинают отчаянно болеть мышцы, и на лбу не выступает пот. Рубашка взмокла, грудь судорожно вздымалась, а я, оказавшись в ловушке созданного мною ада, все еще не чувствовал облегчения. Я перехожу к штанге, доводя себя до грани. Моя вина подобна миллиону зазубренных ножей, режущих мне внутренности. книгоед.нет

Почти падаю в бассейн, завершая свой марафон. Но вода тут же преподносит мне сюрприз, напоминая о Кире.

Жарюсь в сауне, выгоняя остатки алкоголя. Голова вновь начинает раскалываться.

Когда я наконец беру свой телефон и набираю ее номер, я долго смотрю на него, а затем стираю цифры.

Уже глубокая ночь, Кира, наверное, мирно дремлет в собственной постельке. Она похожа на ангела, когда спит.

Надо и мне идти домой, но я звоню Никите и говорю ему, чтобы он встретил меня в клубе. Когда я захожу туда, то вздрагиваю от неоновых огней танцпола, от резких движений полуголых танцовщиц. Они усиливают мою головную боль. Клара, администратор, привлекает мое внимание, и я машу рукой, давая знак принести выпивку.

Что это ты задумал, Фил? Ясно. Планируешь обращаться с собой как с последним дерьмом и пить до онемения, пока снова не потеряешь способность чувствовать? Славное решение. Это очень по-мужски, очень.

Никита приходит одновременно с моей выпивкой, и я делаю большой глоток минералки, а затем салютую фужером, отпиваю вино и оставляю его.

— Господи, это не может быть так плохо, как выглядит, — говорит Никита, садясь в кресло рядом со мной.

—Может, — рычу я, — И не кричи, Никита. Чего ты кричишь, а? — и допиваю остатки вина.

— Да я вроде и не кричал, — миролюбиво пожимает плечами Никита.

— Моя дочь застукала меня с Кирой. Уходящей от меня Кирой, но это уже не важно.

Никита присвистывает. И спрашивает не то, что я подумал.

— А с чего это Кира решила уйти от тебя? С того, что ты мудила?

— Примерно так. Она как раз твердила, что нужно признаться Лизе. Что если она узнает сама, то не простит.

— Выходит, она была права, — Никита цедит минералку, я напиваюсь вином.

— Она права, — наконец признаю я неизбежное. — А я нахамил обеим, обидел и теперь не знаю, что делать. Просто не знаю. Я не привык просить, я привык командировать.

— Работа у нас такая, поневоле сволочами становимся, — отвечает Никита.

— Я всегда все решал за всех, но сейчас…

Даже первоклассное вино не заглушает боль в груди и не вытаскивает кинжалы из головы. Вспышки их лиц, обрывки речей продолжают полыхать перед моим мысленным взором. В считанные секунды я потерял их обеих. Две самые важные девушки в моей жизни ненавидят меня. И они, черт побери, имеют на это полное право.

Какого хрена я позволил Кире выйти за эту дверь? Я должен был пойти за ней. Но я не мог отказаться от обезумевшей Лизы. Сначала я должен был попытаться исправить то, что испортил, с дочерью.

Почему я не признался Лизе в главном? Не объяснил, что значит для меня Кира.

Я только пытался успокоить дочь. Жаль, что это оказалось пустой тратой времени. Она не хотела слышать ничего из того, что я ей сказал, потому что я говорил не то, что нужно.

Это я понял только сейчас. Я, как ублюдок, повернул все против нее. Обозлился и орал, какого хрена она вообще пришла домой, когда я сказал, что занят на все выходные? Поговорить ей надо было, видите ли, о чем-то важном. О чем, она так и не сказала. Значит, просто решила меня проверить.