Моя девочка

Я встал рядом с ним на колени, поднял его снова на кровать, Фил в это время камеру держал, но не включал, пока я не скажу. Я достал хуй, стояло у меня, как штык, будто я последний раз не полчаса назад трахался, а полгода. Когда хотел ему вставить, Джеки вдруг хрипло простонал: «Босс, не надо, больно, не надо туда, пожалуйста». Я ухмыльнулся и говорю: «А может, тогда в рот возьмешь, это не больно». Я не думал, что он согласится, но Джеки зашептал: «Я возьму, возьму, только не надо туда». Он сам ко мне повернулся, я встал на ноги и его потянул вверх, чтобы он на коленях оказался. Глаза у Джеки как-то лихорадочно блестели, щеки были красные, волосы ко лбу прилипли от пота, он весь вспотел, пока мы с ним возились. Я направил хуй ему в рот, он взял его, обхватил губами, я ему дальше засунул, так что он чуть не подавился, хотел отстраниться, но я его уже за волосы держал. «Соси, сука!» — говорю. Он начал сосать, с чувством так, боялся, что я его в жопу трахать буду, если мне не понравится. Глаза он закрыл, и из-под ресниц у него опять слезы побежали. Тяжело ему пришлось, я долго не кончал, второй раз все-таки, у Джеки слюна потекла по подбородку, но он остановиться не смел, все сосал, забирая глубоко, так что я ему в глотку упирался. Губы у него были сильные, он сильно меня сжимал, хотел, чтобы я кончил скорее, а рот охуительно горячий и влажный, приятный такой, сильный рот. Фил это все снимал, меня по пояс, а Джеки как раз хорошо было видно, как я его в рот трахаю. Я же потом эту кассету до дыр засмотрел, запирался в комнате, ставил ее без звука и дрочил.

Джеки хотел себе рукой помочь, но я ему запретил, сказал: «Без рук!». Он тогда меня за бедра обхватил, прижался грудью к моим коленям и присосался так отчаянно, будто хотел из меня душу через хуй высосать. Думаю, губы у него после меня опухли, как пить дать. Не знаю, сколько он так трудился, пока я наконец не спустил ему в рот. Он закашлялся, но все проглотил, во второй раз спермы обычно мало совсем. Я его оттолкнул, забрал у Фила камеру, выключил, потом к Джеки повернулся. Он возле кровати свернулся клубочком, колени к груди подтянул, лицо руками закрыл. Я над ним наклонился, встряхнул его хорошенько, потом еще раз, пока он на меня не посмотрел. Глаза такие огромные, напуганные. «Если расскажешь кому, Фил тебе всю морду исполосует, понял?» — говорю тихо и внятно. Джеки закивал. «У нас все на кассету записано, если будешь плохо себя вести, ее пол-Москвы увидит». Джеки снова кивнул, как будто даже с облегчением, глаза закрыл и обмяк — понял, что мы с ним закончили. Я сказал: «Парни, уходим». Взял камеру, и мы пошли.

На следующий день было воскресенье, предки в гости уехали, Катька с подружкой в кино ушла. Я у себя в комнате закрылся на всякий случай и кассету на VHS перегнал, у меня в комнате тоже видак был. Там здорово получилось, лиц наших не видно, зато Джеки во всей красе. Я ее целиком посмотрел, а конец даже два раза перемотал, где Джеки мне минет делает. Мне тогда в голову пришло, что он красивый, Джеки, только грудей не хватает, а то был бы на девочку похож, волосы эти еще, как у фотомодели. Интересно, как он будет с накрашенными губами выглядеть? Тут я еще подумал, как мы дальше будем. Пока кассета у меня, Джеки и пикнуть не посмеет. Мы его, конечно, можем еще пару раз выебать, но это не то все-таки, ну не знаю, скучно как-то, он же просто лежит, и все, и плачет. Заставить его можно, это просто, он же трус, Джеки-то, за мордашку свою побоится, пара шрамов на щеках его не украсит, а нам за это ничего не будет, это даже как нанесение увечий не котируется. Но мне надо, чтобы он сам захотел.

Я взял телефон и набрал его номер. Он долго не подходил, небось, отлеживался после вчерашнего, но я был настырнее, так что он все-таки взял трубку. «Привет, — говорю, — узнал?» На том конце провода тишина, только слышно его дыхание, или, может, это в трубке шуршит. Наконец он сказал: «Что тебе надо?» Довольно твердо сказал, надо заметить. Пришел уже в себя, значит, я думал, что на первый раз он трубку бросит. Не бросил. «Поговорить, Джеки. Про кассету помнишь?» «Сука ты, Босс», — сказал он устало и как-то печально, таким тоном это даже на оскорбление не похоже. Скорее на капитуляцию. «Я с ней могу что-нибудь сделать. Родителям твоим, например, в Вену послать». «Ты адреса не знаешь». «Посольство-то российское в Вене одно», — я улыбаюсь, хоть Джеки не может этого видеть. «И Крестовский там один». Он опять долго молчит. «Джеки?» «Ладно, чего ты хочешь?» «Я думаю, десять штук будет в самый раз». Я слышу, как он облегченно вздыхает, и тогда добавляю: «Баксов». «У меня нет таких денег». «Можешь отработать», — говорю со значением. Вот сейчас он наверняка расплачется и бросит трубку.