Моя дочь от тебя

– Вы просили снять утренник на камеру, я это сделала, вот, – вытянула я камеру вперед, думая, что он оживится и с интересом возьмет ее в руки, посмотрит видео, но и тут ошиблась.

– Положите туда, – мотнул головой на стол рядом со мной, – спасибо.

И это вся реакция? Да что он за робот такой? Ничем его не пронять. Сам же недавно приглашал на чай. Я почувствовала некое потепление между нами, а теперь он ведет себя как строгий начальник. Обижаться, по сути, я права не имела, но почему же тогда стало так противно на душе? Неужели сложно нормально поздороваться и вежливо поблагодарить? Убудет с него?

Неуверенно положила камеру на стол и снова набрала ртом воздух, как перед прыжком в воду. Интуиция подсказывала, что я выбрала не лучшее время тревожить нанимателя. Он уже вернулся к работе и даже что-то увлеченно печатал в ноутбуке, попивая чай из кружки. Очевидно игнорировал мое присутствие. Но обещание, данное Максу, нельзя было игнорировать.

– Что-то еще? – нервно спросил Саша, заметив мое нелепое топтание на месте.

– Вы знаете, – замялась я, – Максим сегодня после утренника спросил, нельзя ли отправить маме видео, как он читает стишок. Или хотя бы фото.

Бах!

Саша вдруг долбанул кружкой по столу и повернулся ко мне. Лицо перекосило от гнева. Добилась внимания наконец. Что я натворила? Да лучше бы ушла.

– Вы что, говорили с ребенком о матери?! – резко заговорил он леденящим тоном. – А кто вам позволил? Это разве ваша зона ответственности?

Впервые его таким видела. Отпрыгнула даже неосознанно, перепугалась вся, язык к горлу прилип.

Я ожидала какой угодно реакции, но не яростного взрыва.

– Ну да, говорила, он сам начал, – начала защищаться я, – просто он спросил, я же должна что-то отвечать ребенку.

– Какая разница, что он спросил? – всё жестче говорил он с пугающей злобой в холодных глазах. – Вам запрещено говорить с ребенком на эту тему. Это понятно?

– Понятно, но… – совсем растерялась я под его немигающим взглядом, воздух вокруг нас был пропитан нереальным напряжением.

– Вам Кларисса Вульфовна что, не дала инструкции на этот счет? – цедил сквозь зубы Саша, буравя меня взглядом.

– Она говорила, да, говорила к вам обращаться, но это же всего лишь фото… Я подумала… – А чего это я оправдываюсь? Мне ситуация непонятна. В чем вообще беда? – Послушайте, я прошу прощения, но вы можете меня хотя бы частично посвятить в вашу ситуацию, чтобы я знала, что говорить ребенку? Я не понимаю, что ему отвечать. Я же не могу выглядеть как дура, когда он о своей матери спрашивает.

– Вас это вообще не касается, Алина! – выговаривал он мне как самой нерадивой прислуге. – Это не ваше дело, не лезьте в мою личную жизнь. Никаких фото никакой маме вы отравлять не будете!

– Но что я должна сказать Максиму? – вспылила я, не выдержав его агрессии.

– Я вам вообще запрещаю касаться темы матери! – вынес он вердикт, а взгляд говорил: “Ну что здесь непонятного?”

– Как вы себе это представляете? Он будет спрашивать про маму, а я должна делать вид, что глухая?

– Да хоть бы глухая, хоть бы слепая, но вопрос матери Максима закрыт, и точка! Вы не будете с ним ее обсуждать, ясно?

Ответ меня не устроил. Я ничего не понимала. Да и тон Баженова, на мой взгляд, был недопустим. Вопрос слишком важный, чтобы не разрешить его до конца.

– Да я и не планировала обсуждать с ним, – сказала я твердо, – но вы можете меня хотя бы в общих чертах просветить? Что я могу сказать? Он ждет ответа на свой вопрос. Я его едва уложила сегодня, мальчик очень переживает.

На лице Баженова даже мускул не дрогнул.

– Это вас не касается, Алина, я уже сказал, что это моя личная жизнь, – обозначил он еще раз границы. – Вам понятно?

Внутри всё покрылось ледяной коркой, все мои чувства он заморозил сейчас этой своей отповедью. Ведь мог же нормально объяснить, но не захотел.

– Значит, вы запрещаете отправлять матери Максима видео? – отчеканила я максимально по-деловому.

– Да, я запрещаю, – скрипнул он зубами.

– Тогда, Александр Николаевич, скажите ему про это сами, – процедила я и с высоко поднятой головой вышла из кухни.

Глава 18

Саша поговорил с Максом.

О чем – я не знаю. Мальчик стал снова грустным, закрытым, но спрашивать о матери перестал, а я не напоминаю.

Жизнь потекла своим чередом, и наступил тот самый день, когда улыбка Макса вернулась, – наступило волшебное тридцать первое декабря.

Я оставила маму и Анечку дома, а сама устроилась на заднем сиденье джипа Баженова вместе с Максом – мы отправились в тот самый небольшой отпуск в Подмосковье, чтобы провести его у родителей Александра. С ним рядом на пассажирском переднем сиденье восседала Натали…

Красивая и манерная бизнес-леди, всем своим видом демонстрирующая лоск, богатство и стать. Подходящая Саше, его круга, его вкуса.

Так вот какие ему нравятся…

Женщина что-то щебетала, но я старалась их не слушать. Смотрела на проносящиеся мимо заснеженные домики, каких в городе не увидишь, и радовалась новогоднему настроению, которое, несмотря на тревогу за маму, всё же у меня появилось благодаря Максиму.