Моя дочь – волчица

— Не надо, Андрюша, секретность ни к чему, — услышав слова «родственника», взвился Крячко. — И вообще, я тебе сразу говорил, что это плохая идея. Лучше дай мне спокойно умереть!

— Станислав, мы же договорились. — Борзунов сердито сдвинул брови, как будто и впрямь был недоволен. — Посидишь здесь, я проверю, настолько ли хорошо это заведение, как его описывают. А потом вместе примем решение. Хорошо?

— Хорошо. Я посижу здесь, — легко согласился Стас, подтаскивая стул поближе к окну. — Иди, Андрюша. И смотри в оба.

Борзунов вышел первым. Шторгин помедлил, но последовал за бизнесменом. Вид у него при этом был недовольный, он явно не желал подчиняться Борзунову. Крячко остался в кабинете один. Он выждал с полминуты, после чего направился к директорскому столу. Стол был безупречно чист. Папки сложены аккуратной стопкой, листы для записей уложены в пластиковый контейнер, корзина для мусора пуста. Подергав верхний ящик, он убедился, что тот на замке. Открывать его сейчас было слишком рискованно. Крячко переместился к открытым стеллажам. Там тоже был порядок. Архивные папки пронумерованы, проштампованы и сложены в строго хронологическом порядке. Он пробежался взглядом по корешкам. Шесть рядов папок начиная с даты основания лечебницы. На каждой папке имелись геометрические фигуры шести разных цветов. Значки группировали папки по общим признакам, это было понятно и без изучения их содержимого.

Не доходя до угла, стеллажи заканчивались, уступая место двери. Крячко осторожно приоткрыл ее. Внутри оказалась гардеробная, за ней виднелся санузел. Закрыв дверь, Стас перешел к противоположной стене. Здесь было три окна. Все они выходили на главную аллею, что вела к воротам. Вдоль аллеи поставили лавочки, видимо, планировали, что в жаркое время года посетители смогут встречаться здесь с родственниками. Сейчас на лавочках никого не было. Никого, кроме одиноко сидящего старичка. Он лениво крошил булку. Оторвав очередной кусок мякиша, он забрасывал его за спину. Позади скамейки пировали голуби и их «меньшие братья» воробьи. Несмотря на то что перед скамейкой крошек тоже хватало, ни одна из птиц не пыталась перебраться на другую сторону.

Пока Стас осматривал кабинет, Андрей Борзунов вел приватную беседу с директором клиники. Это была чистой воды импровизация. Изначально было решено привезти Крячко с неким заболеванием кровеносной системы. Это давало возможность растянуть обследование на неделю. Все виды скринингов, допплеров, рентгенов и прочей ерунды, позволяющей всесторонне изучить любое заболевание, заняли бы дней семь-десять. Симптомы Стас выучил назубок, а уж притворяться для пользы дела ему и учиться не нужно было. Того, что произошло в кабинете, Андрей никак не ожидал. По неизвестной ему причине Крячко вдруг понес полную ахинею. Пока он перечислял мнимые болезни, а директор Шторгин эту ахинею выслушивал, Борзунов лихорадочно соображал, что теперь следует говорить и делать ему. Стас не подавал ему никаких знаков, по которым он мог бы сориентироваться. Отступать было поздно, и теперь он стоял перед директором и пытался выкрутиться из сложившейся ситуации.

— Видели? — начал Андрей, как только дверь кабинета закрылась. — И так уже шесть месяцев.

— Действительно настолько плохо? — осторожно спросил Шторгин.

— Кто его знает, — вздохнул Борзунов. — Он и раньше частенько жаловался на плохое самочувствие, но то, что происходит теперь, не идет ни в какое сравнение с прошлыми годами.

— Не нужно отчаиваться. Если заболевание вашего родственника поддается лечению, мы его вылечим, но для начала опишите подробнее, что и как у него болит. Пойдемте, присядем в уголке отдыха. Там нам будет удобно.

— Лучше останемся здесь, — поспешно проговорил Борзунов. — Не хочу оставлять Стаса без присмотра.

— Не волнуйтесь об этом. Дверь будет в поле нашего зрения.

Шторгин указал на уютный уголок в противоположном конце коридора. Два удобных кресла, низенький столик, пальма в горшке, место выглядело довольно мило. Устроившись в кресле, директор вопросительно взглянул на бизнесмена, ожидая объяснений.

— Мы со Стасом живем не вместе, — начал Борзунов. — На самом деле он дальний родственник моей супруги. Проживает один, в области, постоянно контролировать его некому. В прошлом году жена поехала его навестить и застала такую картину: Стас лежал в постели, в доме бардак, двор в запустении. От соседей узнала, что он недели две из дома не выходит, ни с кем не общается и к себе никого не пускает. В тот раз он сказал, что у него жуткие головные боли, из-за которых он не может выносить солнечный свет. Вызвали врача, он выписал лекарства, жена купила и уехала. После этого Стас начал, что ни месяц, что-то новое придумывать. Примерно то же, что вам в кабинете говорил. И сердце у него болит, и почки, и желудок. Какие только процедуры мы с ним не прошли!

— И каков результат? — спросил Шторгин.

— Честно?

— Желательно, — улыбнулся директор.