Моя доисторическая семья. Генетический детектив

К счастью, мальчик оказался здоровым и крепким. И ел с большим аппетитом. Сначала сосал грудь, потом стал есть мясо и растительную пищу, которую удавалось добыть его матери. Ребенок пил воду прямо из ручья, но живот у него никогда не болел.

Вот только выглядел мальчик иначе, чем его соплеменники. Светлая кожа, скошенный подбородок, более мощные надбровные дуги. Волосы на его голове не вились, а были прямыми. Когда матери не было поблизости, члены племени называли малыша Детенышем Тролля. Говорилось это по-доброму, любя, но ведь все догадывались, какого происхождения этот ребенок.

Со временем племя решилось, несмотря на Других, вернуться на север, в горы. Эти земли – сейчас мы называем их Галилеей – изобиловали дичью вроде газелей и туров и были благоприятны для жизни. Племя нашло отличную известняковую пещеру, в которой можно было жить и зимой.

Троллей члены племени видели редко, и всегда – на большом расстоянии. Несколько раз людям из племени удавалось услышать, как переговариваются Другие. Разговаривали они на странном, непонятном языке. На их одежде не было украшений.

Детеныш поздно заговорил; к сказкам он, в отличие от других детей, оставался равнодушен. Зато с кремнем, деревом, кожей и прочим он управлялся не хуже, а то и лучше остальных. Надо было только показать ему, что и как делать.

Зимы в то время бывали необычайно холодными, сырыми и тяжелыми. Многие дети заболевали. Многие умирали. Но Детеныш рос, он становился все сильнее и крепче.

Племя заботилось о нем. Ему, ребенку, непохожему на остальных детей, доставалось больше внимания. К тому же члены племени боялись (хоть и не говорили об этом вслух), что кто-нибудь придет и заберет у них этого мальчика.

Через несколько лет женщина, его мать, умерла, так ничего и не рассказав о мужчине, которого повстречала в тот весенний день, когда на склонах горы цвели красные тюльпаны.

Но слова шаманки сбылись. Многочисленное потомство Детеныша расселилось по всей земле, до самого ее края.

Неандертальцы из Лейпцига

У большинства из нас в роду были такие Детеныши. Значит, и у нас часть генома происходит от Других (сегодня мы называем их неандертальцами).

У людей вроде меня, имеющих европейское происхождение, это чуть меньше двух процентов ДНК. Как если бы неандерталец был дедушкой бабушкиной бабушки. Выходит, Детеныш – отец бабушкиной бабушки?

Но это совсем не так. Отец бабушкиной бабушки жил в XIX веке. А скрещивание людей современного типа с неандертальцами происходило гораздо раньше – примерно 54 000 лет назад.

Но их гены пережили тысячелетия. В древности население земли было очень малочисленным, поэтому редкие пересечения с неандертальцами имели столь далеко идущие последствия. К тому же некоторые полученные от неандертальцев наследственные черты оказались очень кстати. Они повышали шансы человека выжить и оставить собственное потомство.

Местом наших контактов с неандертальцами, вероятно, был Ближний Восток – коридор, по которому проходили все, кто переселялся из Африки в другие места земного шара. С большой вероятностью это могло происходить в Галилее – археологические находки показывают, что именно там люди современного типа сосуществовали с неандертальцами. Контакты могли происходить и чуть севернее, например там, где сейчас находится Ливан.

Неандертальцы пришли в этот регион первыми. Их далекие предки покинули Африку за несколько сотен тысячелетий до нас. Следы неандертальцев обнаруживаются от Испании на западе до Сибири на востоке. Одна из первых находок была сделана в середине XIX века в долине Неандерталь в Германии – отсюда и название «человек неандертальский».

С середины XIX века и до последних десятилетий ученые полагали, что современные европейцы – нечто вроде внуков неандертальцев. Предполагалось, что мы долго развивались здесь, изолированные от других народов, отчего у нас развилась типично европейская внешность со светлой кожей и прямыми волосами. Считалось, что у людей, живущих в Азии и Африке, другая история развития; так, азиаты якобы происходят от «пекинского человека», или питекантропа.

Такие предположения называются гипотезой мультирегионального происхождения человека. По большей части эти идеи ошибочны. Но крупицы истины они все-таки содержат. И новые ДНК-методики позволяют обнаружить эти крупицы.

Самый большой вклад в изучение ранней истории человечества посредством исследования древних ДНК внес ученый шведского происхождения Сванте Паабо.

Сегодня Паабо – светило мировой науки, руководитель отдела генетических исследований в Институте эволюционной антропологии общества Макса Планка, который сам же когда-то основал в Лейпциге.