Моя дорогая жена

Через три или четыре дня я стал названивать ей каждый час. Я засыпал ее электронными письмами и эсэмэсками. Я превратился в свою самую сумасшедшую ипостась, попросту обезумел. Но не потому, что волновался за Миллисент. Я бы уверен, что с ней и детьми все в порядке, а потому, что подумал, будто лишился ее… лишился их всех навсегда.

Прошло восемь дней. А потом Миллисент вернулась.

Я заснул тогда поздно, свернувшись калачиком на неубранной кровати, заваленной коробками от пиццы, бумажными тарелками и стаканчиками и пакетами из-под еды. А проснулся от запаха оладий в чистой кровати.

Миллисент готовила на кухне завтрак. Рори сидел за столом, на своем высоком стульчике. Дженна дремала в своей детской кроватке. Миллисент повернулась ко мне и улыбнулась. И это было не видение, это все было в реальности!

– Ты вовремя, – сказала Миллисент. – Завтрак почти готов.

Я бросился к Рори, схватил его на руки, поднял высоко в воздух и держал так, пока он не захныкал. Затем расцеловал Дженну, в недоумении уставившуюся на меня своими темными глазками, и только потом присел за стол, боясь вымолвить слово. Я все еще опасался, что это сон, и не хотел просыпаться.

Миллисент поставила на стол полную горку оладий и, присаживаясь, наклонилась ко мне так близко, что ее рот отказался у моего уха.

– В следующий раз мы уже не вернемся, – прошептала она.

И на протяжении всей нашей супружеской жизни у меня не возникало желания усомниться в ее обещании. И уж тем более проверить его на деле. Хотя… я все-таки переспал с Петрой.

И еще с одной женщиной.

8

Когда я прихожу с работы домой, Миллисент и дети уже там. Рори, лежа на диване, играет в видеоигру. Миллисент стоит над ним, уперев руки в боки; лицо суровое. Позади нее Дженна передвигает телефон взад-вперед, пытаясь сделать селфи перед окном. На всех троих отбрасывает тусклый свет телевизионный экран, на секунду они застывают – сценка современной жизни!

Взгляд Миллисент переносится с Рори на меня, ее глаза сверкают самой темной зеленью.

– Ты знаешь, – говорит она, – что сегодня вытворил наш сын?

Бейсболка Рори загораживает его глаза и почти все лицо, но не скрывает полностью его самодовольно-глупую ухмылку.

– А что наш сын сегодня вытворил? – интересуюсь я.

– Скажи отцу, что ты сделал.

За Рори отвечает Дженна:

– Он жульничал на экзамене с телефоном.

– Ступай в свою комнату, – велит ей Миллисент.

Моя дочь уходит с кухни. Хихикая, она поднимается по лестнице и ударом руки открывает дверь в свою спальню.

– Рори, – спрашиваю я. – Что случилось?

Тишина.

– Отвечай отцу.

Мне не нравится, когда Миллисент указывает сыну, как ему со мной общаться, но я проглатываю.

Миллисент вырывает из руки Рори игровой контроллер. Сын вздыхает и, наконец-то, открывает рот.

– Я вроде бы не собираюсь стать ботаником, и, если мне понадобится узнать про фотосинтез, я почитаю о нем в Интернете, как я и делал сегодня, – Рори смотрит на меня, широко раскрыв глаза и молчаливо вопрошая: «Разве я не прав?»

Мне хочется согласиться, потому что он отчасти прав, но я – его отец.

– Его отстранили от занятий на три дня, – встревает Миллисент. – Нашему сыну еще повезло, что его не отчислили.

В случае отчисления Рори из частной школы его бы перевели в государственную школу. Я не напоминаю об этом Миллисент – она уже объявляет нашему сыну наказание:

– …никакого мобильника, никаких видеоигр, никакого Интернета. И после уроков ты идешь из школы сразу домой. Не беспокойся, я проверю.

С этими словами Миллисент круто разворачивается и цокает на своих шпильках цвета человеческой плоти к выходу в гараж.

Услышав шум заработавшего двигателя, я подсаживаюсь к сыну. У него такие же рыжие, как и у Миллисент, волосы. Но зеленые глаза светлее, и сейчас широко распахнуты.

– Зачем?

Рори пожимает плечами:

– Так было проще.

Я понимаю. Иногда действительно проще двигаться по инерции вперед, чем все разом порушить и начать с нуля.

– Ты не должен обманывать, – говорю я.

– Но ты же обманываешь.

– О чем это ты?

– Я слышу, как ты потихоньку выходишь из дома.

Рори прав. Я, бывает, выскальзываю ночью на улицу, потому что не могу заснуть.

– Иногда я катаюсь на машине.

Рори фыркает:

– Я что, похож на слабоумного?

– Нет.

– Па! Я видел, как ты прокрадывался в наш дом в костюме. Кто надевает костюм, чтобы прокатиться ночью на тачке?

Я не надевал костюм с тех пор, как встретился с Петрой.

– Ты же знаешь, что я провожу много вечеров в клубе. Обмен информацией в сети – часть моей работы.

– Работа в сети, – произносит Рори без малейшей иронии.

– Я не обманываю твою мать, – заверяю его я. И это почти правда.

– Ты врешь.

Я начинаю говорить Рори, что это не так, но тут же понимаю, что это бесполезно. Я хочу убедить его, что никого не обманываю, и сознаю, что это тоже бесполезно. Мой сын слишком догадлив.

Я бы очень хотел ему все объяснить, да только не могу. И в итоге начинаю наезжать на сына:

– Ты забыл, что речь сейчас не обо мне.

Рори округляет глаза, но ничего не говорит.