Моя драгоценная гнома

— Я никогда не женюсь на дочери маркграфини, — произнес он мечтательно. — Потому что это было бы хуже смерти. Неужели ты не понимаешь, Эрмель? Я полюбил тебя, только тебя, и этого не изменить.

58

Все это казалось сном еще более нереальным, чем посещение «Сада фей». Эльфийский принц держал меня в объятиях и говорил о любви — тут было от чего сойти с ума.

Я зажмурилась, убеждая себя, что всего лишь сплю, и сейчас проснусь в собственной постели, но пробуждения не последовало. Дагобер шептал слова любви и утешения, и гладил меня все требовательнее, все жарче… От этого кружилась голова и хотелось упасть на подушки и забыть обо всем и обо всех, кроме… него.

Он приспустил платье с моего плеча, скользнул пальцами по шее — от подбородка и ниже, и коснулся бархатного мешочка на шнурке, что вручила мне фея Сирени. Это отрезвило и прогнало головокружительную негу.

— Подожди, — произнесла я с трудом, и он остановился, тяжело дыша и жадно блестя глазами.

— Забылся, прости, — ответил он хрипло. — Конечно, мне не следует…

Стук в дверь заставил нас подскочить и затаиться.

— Ваше высочество, — раздался сладкозвучный голос, — миледи и барышни приглашают вас разделить с ними ужин. Где вы? — и служанка без промедления прошла в спальню.

К тому времени я уже сидела под кроватью, куда меня затолкал не растерявшийся Дагобер.

— Хорошо, сейчас я спущусь, — сказал он таким невозмутимым голосом, словно только что не пытался меня раздеть. Я и восхитилась и возмутилась его талантом столь замечательно врать. — Иди, милая. Я приду через четверть часа. И впредь не надо врываться в мою комнату без разрешения. Еще одна такая выходка — и я позабочусь о твоем наказании.

— Простите, ваше высочество, — ответила эльфийка любезно-любезно, и я прямо увидела ее приторно-смазливое лицо. — Но я так испугалась, когда вы не ответили… Я действовала только из желания позаботиться о вашем величестве как нельзя лучше.

— Позаботилась, — проворчал принц, — а теперь уходи.

— Миледи приказала мне сопровождать вас, — произнесла эльфийка не менее любезно и приторно. — Вы ведь можете заблудиться в нашем замке, здесь так много галерей…

— Хорошо, идем, — Дагобер не стал настаивать, чтобы не вызвать подозрений.

Я слышала, как они с эльфийкой вышли в соседнюю комнату, принц что-то сказал служанке, она что-то ответила, а потом хлопнула дверь и стало тихо.

Выждав еще немного, я выползла из-под кровати и осторожно выглянула из-за косяка. В покоях принца было пусто. Первым делом я проверила стол, но ни цветка сирени, ни пергамента не нашла. Скорее всего, Дагобер забрал их. Я с новой силой обозлилась на него — решил изображать героя! Как будто кому-то нужна его смерть! Он полюбил, видите ли!..

Он полюбил меня?..

Я встала посреди комнаты столбом, и весь мир словно обрушился на меня — раздавил, завертел, понес куда-то…

Такое возможно? Эльфийский принц полюбил гному! Обхохочешься!..

Я стояла неподвижно, но мысли мои метались, как перепуганные стрижи — что предпринять? ждать Дагобера? или… или попытаться его спасти?

Но от чего спасти? Красивее Белладонны и Розалинды нет никого, он дал страшную клятву, что женится… Надо… надо рассказать обо всем маркграфине и ее дочерям. Принц должен жениться на одной из них — и именно на самой прекрасной!

Я сбросила оцепенение и решительно вышла в коридор. Сейчас маркграфиня и ее дочери ужинают с Дагобером — что ж, отличная возможность поговорить сразу со всеми. И пусть они попробуют превратить меня в лягушку, я… Сделав пять шагов, я остановилась. В замке было темно — как в колодце. Надо вернуться и взять свечу.

Но в это время аромат сирени снова поманил меня. Ах, моя дорогая фея Сирени! Она все-таки не оставила нас с Дагобером! Я смело направилась в темноту, радуясь, что чары феи оказались сильнее ведьмовского колдовства. Сирень вела меня запутанными путями — то вверх по лестнице, то вниз, то заставляя повернуть направо, то налево. Наконец, пальцы мои коснулись дверной рукояти, и я немедленно поняла: здесь!

Глубоко вздохнув, я вошла, готовая сразу же встретиться лицом к лицу с ведьмами и их матушкой, но в комнате, куда я попала, никого не было. Одинокий каменный светильник на столе освещал тяжелые кресла, дубовый шкаф со старинными книгами, а все остальное тонуло в темноте. Дверь за моей спиной со стуком захлопнулась, огонек светильника жалко вздрогнул и… погас.

Я очутилась в абсолютной темноте и первым делом бросилась к двери, но сколько бы я не искала ручку, под ладонями моими были гладкие стены. Я утерла рукавом вспотевший лоб и попыталась найти стол, чтобы зажечь светильник, хотя ни кресала, ни огнива на столе не было, это я точно помнила, и где их искать — не известно. Конечно же, я не нашла ничего и разжечь светильник было нечем. Чуть не заревев от досады, я начала обследовать комнату, но и это ничего мне не дало. В проклятой комнате не было даже окон.

Мне оставалось только надеяться, что тот, кто оставил светильник, скоро вернется, но что будет, когда этот кто-то увидит здесь меня?!