Моя духовная биография

Я начал интересоваться наукой с ненасытным любопытством юноши, воспитывающегося в Тибете. Постепенно я оценил колоссальную важность науки и техники для понимания современного мира. Я не просто старался воспринять научные концепты, а хотел разобраться в более широком применении, которое могли получить новейшие достижения науки для человеческого познания и технологии. Специальные области науки, с которыми я знакомился в течение многих лет, это субатомная физика, космология, биология и психология. Довольно ограниченными понятиями, которыми я обладаю в этих дисциплинах, я обязан тому времени, которое на меня щедро потратили Карл фон Вайцзеккер[47] и оплакиваемый мною Дэвид Бом[48]. Я глубоко благодарен им и считаю их своими преподавателями квантовой механики. Моими учителями в биологии и нейронауке были Роберт Ливингстон[49] и Франсиско Варела[50], уже ушедшие из жизни. Я также многим обязан большому кругу именитых ученых, с которыми мне посчастливилось беседовать во время конференции в 1987 году, которую Институт изучения разума и жизни[51] организовал в моей резиденции в Дхарамсале, в Индии. Эти беседы позже продолжались, последняя состоится на этой неделе в Вашингтоне.

Я понимаю недоумение тех, кто спрашивает: «Что заставляет буддистского монаха так интересоваться наукой? Какая связь между современной наукой и буддизмом, древним индийским философским и духовным учением? Какую пользу нейронаука может извлечь из диалога с представителем буддистской созерцательной традиции?»

Хотя наша традиция и современная наука развивались на различных исторических, интеллектуальных и культурных основах, они сходятся в философских взглядах и методологии. В философском плане буддизм и современная наука рассматривают понятие абсолютного: неважно, представлено ли оно как высшее существо, как вечный и неизменный принцип, которым является душа, или как основной субстрат реальности. Буддизм и наука схоже рассматривают эволюцию, возникновение космоса и жизни, используя термины сложного взаимодействия, происходящего из естественного закона причинности.

Что же до методологии, и буддизм, и наука настаивают на основополагающей роли опыта. Так, в буддизме рассматриваются три источника знаний: опыт, разум и свидетельство; именно опыт ставится на первое место, разум - на второе, а свидетельство - на последнее. Это означает, что в буддистском рассмотрении реальности, по крайней мере в принципе, эмпирическое доказательство стоит выше, чем священные книги, какими бы почитаемыми они ни были. Даже знания, полученные путем рассуждений и умозаключений, должны быть окончательно подтверждены фактами опыта.

Опираясь на эту методологию, я часто говорил буддистам из моего ближайшего окружения, что открытия, проверенные современной астрономией, должны заставить нас в некоторых случаях отказаться от ряда воззрений традиционной космологии, изложенной в древних религиозных трактатах.

Поскольку исходный мотив буддистского подхода к реальности — важнейший поиск облегчения страданий и улучшение человеческого существования, то первостепенным направлением наших исследований всегда было понимание человеческого сознания и различные виды его функционирования. Мы предполагаем, что, добившись глубокого понимания психики, мы найдем способ изменить наши мысли, чувства и их подспудные устремления, чтобы определить более здоровый и более приемлемый образ жизни.

Отмечу, что в буддистской традиции существует исчерпывающая классификация состояний сознания, а также созерцательные методики, имеющие целью отточить некоторые духовные качества. Таким образом и установились ценные обмены между накопленными буддистами знаниями и опытом и современной наукой. Эти обмены касаются важнейших вопросов, относящихся к человеческому сознанию, начиная с познавательных способностей и эмоций вплоть до понимания пластичности[52], присущей человеческому мозгу. Этот диалог оказался чрезвычайно интересным и полезным. Со своей стороны я многое вынес из своих бесед со специалистами по неврологии и психологии, когда мы обсуждали природу и роль положительных и отрицательных эмоций, внимания, воображения и пластичности мозга. Нейронаукой и медициной получены неоспоримые доказательства того, что на будущее физическое развитие мозга определяющее влияние на первых неделях жизни оказывает простое прикосновение, передающее новорожденному родительское чувство любви и привязанности. Лишнее подтверждение тесной связи между состраданием и человеческим стремлением быть счастливым.[53]

Человечество стоит на распутье