Моя душа темнеет

– Именно этой участи я стараюсь избежать, – пробормотала Лада.

– Значит, ты глупая, – ответила Мара.

– О, Мара, будь добра! Она не понимает. Это так чудесно – быть женой! Мурад такой внимательный, и о нас заботятся лучше, чем мы могли надеяться. – В голосе Халиме не было ни намека на притворство. Ее слова были такими же честными, как и ее огромные, глупые глаза.

– Вы замужем за Мурадом? – спросила Лада, почувствовав горечь на языке.

– Мы обе, – счастливо улыбнулась Халиме. Лада в ужасе взглянула на Мару.

Улыбка Мары была как жестокая зима по сравнению с яркой весной Халиме.

– Да. Мы обе его жены, наряду с другими женами и многочисленными наложницами.

Лада с отвращением отшатнулась.

– Какая мерзость!

– Если мне не изменяет память, – заметила Мара, – у твоего отца есть еще сын, от любовницы.

Лада не ответила, но выражением своего лица подтвердила слова Мары. О другом Владе никогда не говорили, но Лада знала, что он существует.

Халиме пылко жестикулировала, как будто хотела выдернуть мысли из головы Лады и выровнять их, придав им более приятные формы.

– Так уж здесь заведено. Мужчинам дозволено иметь несколько жен, если они в состоянии их обеспечить. У султана есть традиция держать гарем. Мы все любимы и окружены заботой. Быть женой – огромная честь!

Мара глотнула чая из хрупкой чашечки, которая резко отличалась от всех, что Лада видела до сих пор. И вдруг заговорила на венгерском:

– Халиме – идиотка.

Халиме наклонила голову набок.

– Что?

Мара продолжила.

– Она – ребенок. Она считает себя принцессой из сказки. То, что Мурад из всего гарема выбрал ее в жены – самое большее, о чем могла мечтать такая девушка, как Халиме. И я не знаю, придушить мне ее или делать все, что в моих силах, чтобы она продолжала витать в своих сверкающих фантазиях.

Заинтригованная откровенностью Мары, Лада ответила по-венгерски:

– А что насчет вас?

– Я здесь по той же причине, что и ты. Мой брак с Мурадом – гарантия перемирия с моим отцом и Сербией. Благодаря моему присутствию здесь Сербия остается свободной.

Лада усмехнулась.

– Но Сербия несвободна.

Мара приподняла бровь:

– А что, по-твоему, свобода?

– Право распоряжаться собой! Право не быть обязанной другой нации за свою безопасность.

– Каждая страна обязана своей безопасностью другим странам. На то и существуют договора и границы.

– Но это другое!

– Почему же?

– Вы! Вас не должны заставлять выходить замуж! Это нечестно.

Халиме предупредительно кашлянула, уголки ее губ сползли вниз.

– Может, нам стоит поговорить на языке, который понимают все? Чтобы никому не было обидно?

Мара продолжила говорить, не обращая на нее внимания.

– Гм-м… А что, как ты думаешь, произошло бы со мной, останься я в Сербии? Меня бы выдали замуж за другого мужчину, и тоже не спросив. Я презираю своего мужа и всю эту империю, но здесь, по крайней мере, я приношу какую-то пользу. Брак Халиме и Мурада принес ей безопасность и заботу. Благодаря моему браку с Мурадом вся Сербия получила безопасность и заботу. Да, это несправедливо. Но это куда важнее справедливости. Ты любишь Валахию?

Подозревая в вопросе подвох, Лада нахмурилась. Она знала, к чему это приведет, но отвечать нужно было честно:

– Да.

– А я люблю Сербию. Находясь в ссылке, я служу своей стране и своей семье. Нам всем следует делать все, что в наших силах, Ладислава. Таков был мой вклад.

Халиме очаровательно прокашлялась еще раз.

– А теперь мы готовы поговорить по-турецки? Я придумала, какой совет дать Ладиславе!

Лада с трудом заталкивала в себя еду, наблюдая за этими двумя разновидностями жен. Она никогда не станет такой, как Халиме – благодарной и наивной. Но может ли она стать такой, как Мара – смирившейся с судьбой, которую не выбирала, ради защиты своей страны?

Халиме продолжала восторженно щебетать, обсуждая сущие пустяки с такой сказочной радостью, что Лада почти поняла, почему Маре хотелось ее защитить. В этой беззаботности и глупости было нечто успокоительное. Лада наслаждалась язвительными, колкими комментариями Мары, часто отпускаемыми на языке, которого Халиме не понимала. Может быть, Лада попросит о встрече с ними снова. Будет приятно иметь возможность общаться с кем-то помимо Раду и ненавистных учителей.

Халиме была на середине длиннющего рассказа:

– …и Эмина, ты знаешь, моя любимая подруга, она вошла в гарем по своей воле! Это был почти скандал. Она ушла из семьи и пришла прямо сюда! Конечно, они были вынуждены ее принять, ведь семья не взяла бы ее обратно, так что…

– Что? – в замешательстве спросила Лада. – Просто потому, что она зашла в гарем?

– О да! Вот почему мы встретились с тобой здесь. Если ты войдешь в здание гарема, ты технически станешь собственностью султана! Так и должно быть, знаешь ли. Для защиты родословной.

Заметив выражение ужаса на лице Лады, Мара мрачно улыбнулась. Завершив трапезу, она чопорно промокнула салфеткой рот. И снова заговорила по-венгерски:

– Тебе полезно бывать с нами. Попробуй быть такой, как эта красавица-идиотка. Чем раньше ты прекратишь бороться, тем проще тебе будет жить. В этом твое предназначение.

Лада встала так резко, что едва не упала назад.