Моя единственная

Наталья кивнула, присматриваясь к публике. Пожалуй, ради такого места не стоило надевать свое лучшее темно-вишневое платье с серебряными блестками по всему подолу. Здесь были отдыхающие из пансионата — лысоватые мужики в лыжных костюмах, пившие водку и непрерывно курившие, и даже какая-то студенческая компания, смеявшаяся за столом, густо уставленным пивными бутылками.

Когда она вновь обернулась к своему спутнику, то обнаружила, что Дмитрий очень внимательно на нее смотрит.

— Вам здесь не нравится?

— Да нет, почему же… Просто я подумала, что вполне могла бы обойтись джинсами и свитером.

— О да! Вы настолько красивая женщина, что я не могу представить наряд, который бы вас испортил. У вас такой изумительный разрез глаз, бесподобная кожа, такие блестящие глаза, в которые можно смотреть бесконечно долго, такие волосы, которые, наверное, никогда не наскучит гладить…

— Ого! — воскликнула Наталья и с некоторым удивлением взглянула на него. — Поэт-бизнесмен — это нечто не менее невероятное, чем женщина-философ! А ведь вы еще даже не выпили.

— Все-то вы помните, — произнес Дмитрий так задумчиво, что у нее вдруг проснулась к нему какая-то теплая симпатия.

— Что с вами?

— А? Нет-нет, ничего. Сказать, чтобы принесли шашлык?

— Не надо, попозже.

— Ну, хорошо.

Они чокнулись и выпили. Наталья сидела спиной ко входу и к большей части зала, так что могла видеть только Афанасьева, да еще одну немолодую супружескую пару, чей стол был единственным, на котором, кроме ужина, красовались лишь две бутылки боржоми. Супруги смотрели на нее так, словно она была дорогой кокоткой, впрочем, Наталью это не столько сердило, сколько забавляло.

Ресторан был разделен на два небольших зала, в одном из которых было чуть посвободнее, и именно там играла музыка и танцевали. Прямо в проходе из одного зала в другой находился буфет, откуда исходил пряный шашлычный дух, мешавшийся с сигаретным дымом. А за низкими застекленными окнами виднелись сиреневые февральские сугробы. Ей вдруг захотелось опьянеть, и она залпом выпила весь фужер. Афанасьев потянулся налить ей еще, а она закурила и, полуприщурившись, посмотрела на него.

— Кстати, вы мне не сказали самого главного: вы женаты?

— Нет.

— И у вас нет снятого с пальца кольца в нагрудном кармане пиджака?

Он засмеялся.

— Честное слово, там только носовой платок.

— А почему?

В этот момент Дмитрий смотрел куда-то в сторону, и только тут она заметила, как странно его упрямый подбородок сочетается с пухлыми, почти женскими губами.

— Что, простите? Ах, почему не женат. Наверное, потому, что не в этом счастье.

— А в чем же, по-вашему?

Тут он глянул на нее и даже снял очки, два раза мигнув при этом внимательными серыми глазами.

— Если быть откровенным, а с вами мне только таким и хочется быть, то, по-моему, счастье — это власть. И могу даже объяснить почему.

— Объясните. — Наталья не слишком удачно выдохнула сигаретный дым, и Дмитрий, весело поморщившись, отогнал его от их столика.

— Все очень просто. Власть — это концентрированное выражение всего, что можно желать, поэтому она никогда не надоедает. И это единственное из удовольствий, которого чем больше имеешь, тем больше хочется. А счастьем должно быть такое состояние, которое никогда не может надоесть.

— Интересно. — Наталья была действительно заинтересована. — Но это не объяснение того, почему вы не женаты.

— А с этим еще проще. — Он развел руками и вновь свел их вместе. — Никак не стыкуется. Те женщины, на которых я бы хотел жениться, не слишком стремились за меня замуж, а те, которые стремились к этому, не слишком вдохновляли меня самого. До встречи с вами я уже бросил искать подобное счастливое сочетание и стал их просто покупать.

— Покупать?

— Конечно. А что, по-вашему, может думать мужчина о назначении красивой, но глупой женщины? Взгляните хотя бы вон на ту пару, которая только что вошла.

Наталья повернулась, и вилка, звякнув, упала со стола.

— Но моя сестра отнюдь неглупа! — Наталья была настолько поражена, что эти слова слетели с ее губ совершенно непроизвольно.

Это действительно была Галина в длинном свитере и черных лосинах, которые Наталья ей подарила, поскольку они не подошли ей по размеру. Но больше всего Наталью поразил спутник сестры — им оказался все тот же злополучный Борисов, с которым у нее были связаны зловещие воспоминания. При вздорном характере Галины познакомиться с таким типом! Сестра первая ее заметила и как ни в чем не бывало помахала рукой, а ее гнусный спутник при этом еще и поклонился.

— Это ваша сестра?

— Да. А ее, извините за выражение, хахаль, мой студент, хороший знакомый тех уголовников, от которых вы меня спасли.

— Н-да, тогда это серьезно.

Они уселись за два столика от Натальи и Афанасьева и подозвали официанта, причем Галина делала вид, что не замечает призывного взора сестры.

— Надо что-то делать.

— Что именно?

Наталья уже вставала, отодвигая стул.

— Пойду с ней поговорю.

Ресторан был слишком мал, в нем отсутствовало фойе, и ей даже некуда было отозвать Галину.

— Привет, — первой сказала сестра.