Моя единственная (ЛП)

Моя голова снова падает на подушку, и я вздыхаю. Неужели все это реально? Должно быть, потому что у меня очень отчетливо болят нижние части тела, а кожа покрылась мурашками, какие бывают только после фантастического секса. И так оно и было. Я касаюсь губами губ, вспоминая слова, которые он говорил, и стараюсь их запомнить. Он говорил мне о моей красоте, о том, как он заботится обо мне, как хочет большего и нуждается во мне. Спустя еще несколько секунд я поворачиваюсь и вижу, что он стоит в дверном проеме, небрежно наклонившись, обнаженный до пояса, и просто наблюдает за мной.

— Что? — спрашиваю я, чувствуя себя неловко.

— Ты…

— Я?

Он кивает и подходит ко мне.

— Ты думала о нас, не так ли?

Жар, заливающий мои щеки, заставляет меня задуматься, не горит ли мое лицо.

— Почему ты об этом спрашиваешь?

— Потому что у тебя был такой нежный взгляд, и ты все время улыбалась, — Шон ставит тарелку на место, а затем забирается на кровать, стягивая с меня одеяло. — Ты думала о нас и о том, что у нас было, не так ли? — его глаза блуждают по моему телу, и я киваю.

— Думала.

— И ты была счастлива.

— Да.

Он наклоняется, его губы нависают над моими.

— Я тоже.

Я провожу пальцами по его густым каштановым волосам и заглядываю в его зеленые глаза.

— Хорошо.

— Ты все еще голодна?

— Не из-за еды.

Он ухмыляется, как будто знал, что это будет ответом.

— Я тоже.

***

Вокруг меня что-то тяжелое и горячее. Я поворачиваю голову в сторону, ища прохладу, но никуда не могу деться.

— И куда это ты собралась? — спрашивает очень глубокий мужской голос, который я слишком хорошо знаю.

Все это было на самом деле. Да, никакого сна. Просто чертовски удивительная ночь.

— Привет.

Его нос утыкается в мои волосы.

— Доброе утро. Думаю, я могла бы привыкнуть просыпаться вот так.

Моя рука обхватывает его сзади, и я стону, когда он проводит рукой по моей спине.

— Я тоже.

— Я знаю, что ты хотела встать пораньше, чтобы пойти куда-то, но мне так больше нравится.

Я смеюсь.

— Ты ужасный фермер.

— Это потому, что я не фермер.

— Хорошо, что ты хорошо играешь в бейсбол.

— Я до сих пор не понимаю, как ты уговорила меня работать сегодня.

Я поднимаю голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Что бы ты сегодня делал?

Он закидывает обе руки за голову и вздыхает.

— Я бы проснулся намного позже, включил бы ESPN, пока пил кофе, а потом пошел бы на пробежку.

— Пробежка? Зимой?

— Это Флорида, милая, у нас не бывает такой зимы.

Ладно, он прав.

— А что потом?

— Душ, встреча с ребятами за ланчем, а это примерно в то время, когда ты обычно мне звонишь.

Каждый год я звоню ему в ту самую минуту, когда он родился. Это наша фишка с детства, и что бы ни происходило в нашей жизни, мы всегда придерживаемся ее.

— Ну, в этом году мне не придется тебе звонить.

Он улыбается.

— Нет, не придется.

— Вместо этого я могу поцеловать тебя в 1:08.

— Я с нетерпением жду этого.

— Я рада, — наклоняюсь ближе и целую его. — А теперь у меня есть для тебя подарок, но потом нам нужно идти на пастбище.

Шон ухмыляется, и в его глазах появляется дьявольский блеск.

— Подарок?

— Закрой глаза.

Он закрывает.

Я сползаю с кровати, достаю из-под нее подарок и кладу его ему на колени, а затем сажусь рядом с ним.

— Хорошо, открой.

Там лежит алюминиевая бита, вся в потертостях от многолетнего использования, с изолентой вокруг нижней части, которую он наклеил, когда рукоятка начала изнашиваться, с инициалами Ш. Э. вырезанными на нижней части. Он смотрит на нее, переворачивая и качая головой.

— Дев?

— Давным-давно одна девочка встретила мальчика и подарила ему биту. Мальчик превратился в мужчину, сильного и замечательного, и где-то по пути она влюбилась в него. Когда он уехал в колледж, он не взял с собой биту, а она взяла.

— Ты сохранила ее?

Я вытираю выступившую слезу и киваю.

— В последнюю ночь, когда мы были вместе перед отъездом, я увидела ее в углу твоей комнаты. Я не помню, когда ты в последний раз использовал эту биту, ведь у тебя их было так много, но она была там, — я указываю на место.

— Я не мог избавиться от нее.

— Почему?

Он подвигается ближе, его большой палец скользит по моей щеке.

— Думаю, ты знаешь, почему.

Знаю. Для него это был не просто подарок. Это был первый подарок, который я подарила ему по-настоящему, ему понравились мои мысли и то, как много для меня значило подарить ему что-то от своего сердца. Это значило что-то для нас обоих — знак любви и привязанности. Может быть, все это время я надеялась на это. Может быть, мы с ним ссорились и просто не было подходящего момента.

— Поэтому я и взяла ее.

— Ты хранила ее девять лет.

— Она была твоей, — говорю я в качестве объяснения, надеясь, что он поймет.

Шон прижимается своими губами к моим.

— Я держался за тебя двадцать лет, и, Дев, я никогда тебя не отпущу.