Моя фамилия Павлов

Стемнело. Здесь, ближе к северу, в это время темнеет рано, и комбриг отправился к себе в палатку, которую для него поставили бойцы комендантской роты. Только он поужинал, как со стороны тыла послышался звук моторов приближающейся техники. На работу двигателей грузовиков этот шум походил не очень, был громче, плюс слышался лязг железа, и удивленный комбриг вышел из своей палатки.

По дороге двигалась какая то громада, перед которой ехало несколько гусеничных бронетранспортеров, в том числе комбриг разглядел и зенитный, со спаркой 20-миллиметровых ШВАКов. Наконец техника остановилась, и Пшенников с удивлением рассмотрел эту самую громаду. Такой техники он в своей жизни еще не видел. Это было нечто, раза в два больше обычного Т-26. Оно не имело башни, вместо нее была рубка, причем не просто прямоугольная, а плиты брони были под разными углами наклона, но главное – это было орудие поистине корабельного калибра, оно минимум на пару метров, если не больше, выпирало вперед.

Это нечто заглушило свой двигатель, сверху откинулась крышка люка, вылезший танкист, ловко спрыгнув со своей исполинской машины, приложил руку к шлемофону и доложил:

– Товарищ комбриг, третья батарея первого дивизиона штурмовых самоходок второго механизированного корпуса прибыла в ваше распоряжение. Командир батареи капитан Санаев.

А комбриг лишь с удивлением смотрел на шесть здоровенных самоходок, которые, судя по всему, и оказались «Костоломами». Теперь было понятно, почему Гореленко был уверен в успехе завтрашней атаки.

Ночь прошла спокойно, а утром, когда рассвело и все позавтракали, все шесть самоходок, выстроившись в ряд, порыкивая двигателями, неспешно двинулись вперед.

Комбриг с самого начала прильнул к стереотрубе и старался ничего не пропустить из разворачивающегося перед его глазами боя. Вот забеспокоившиеся финны открыли огонь из своих орудий, то тут, тот там виднелись вспышки выстрелов из бетонных амбразур дотов, но самоходки, казалось, даже не замечая этого, все так же неторопливо и несокрушимо двигались вперед, и лишь иногда, когда стрельба велась из дальних дотов, были видны отсверки рикошетов от бортов самоходок.

Наконец примерно метров за 700–800 от финских дотов самоходки остановились. Чуть-чуть поведя стволами своих огромных орудий, они открыли ответный огонь, и амбразуры финских дотов скрылись в облаке огненных разрывов. Самоходки сделали по 4–5 выстрелов каждая и замерли.

Комбриг понял, что сейчас настало его время, и приказал поднять бойцов в атаку, но как только пехота приблизилась метров на 400 к дотам, сразу ожили пулеметные колпаки и замаскированные амбразуры дотов. Пехота тут же залегла, а самоходки, обнаружив новую цель, незамедлительно открыли по ней огонь. Финские пулеметы замолкали один за другим. Пехота поднялась, но несколько уцелевших огневых точек снова открыли огонь, и бойцы опять рухнули в выпавший снег.

Наведение на новые цели, и вот СУ-152 басовито рявкают, посылая свои тяжелые полусотенные фугасные снаряды по новым целям. Вздымаются султаны разрывов, после чего наша пехота неумолимо двигается дальше, и в этот раз ей противостоят всего три пулемета, которые моментально подавляют тяжелые фугасы самоходок. Правда, еще стреляют финские пехотинцы, но это уже не шквальный пулеметный огонь, а потому бойцы продолжают продвигаться вперед и скоро достигают финских позиций.

Мгновенно расползшись среди вражеских дотов, бойцы сначала окончательно подавили сопротивление финской пехоты, которая прикрывала доты, а затем принялись выкуривать гарнизоны замолчавших дотов. При этом им приходилось опасаться боковых и тыловых амбразур, которые были у многих дотов. Не мудрствуя лукаво, бойцы просто забрасывали в амбразуры дымовые шашки, случайно оказавшиеся в обозе и выданные им перед атакой.

Примерно через час зачистка дотов закончилась, дивизия Пшенникова захватила участок примерно в километр шириной и теперь, выставив заслон, стала медленно продвигаться в стороны, расширяя прорыв. Самоходчики тоже не остались без дела, они задним ходом отошли назад, чтобы не подставлять боковым дотам свои борта и корму, и только уже за пределами действия финской артиллерии повернули вбок. Три машины двинулись направо, а другие три – налево, после чего все повторили. Снова выдвинувшись на дистанцию прямого выстрела, они принялись подавлять новые доты. Закончив тут, самоходки отошли назад и встали для пополнения боекомплекта, так как расстреляли практически все. Потратив новый боекомплект, снова отошли в тыл и после пополнения боекомплекта сделали получасовой перерыв на обед, который им принесли в термосах бойцы хозроты с кухни. К вечеру был захвачен шестикилометровый участок линии Маннергейма.

Комбриг Пшенников был доволен: приказ выполнен, первая линия финских укреплений захвачена на участке длиной в шесть километров, а потери дивизии минимальны. «Вот уж действительно “Костоломы”, – думал он о танкистах»[26].