Моя фамилия Павлов

Прилетев в Минск, сразу отправился в свой штаб, а уже оттуда попросил приехать к себе товарища Пономарева, и когда все собрались, озвучил решение Сталина. Надо отдать должное, Пономарев, несмотря на то что, по сути, Минск стал прифронтовым городом, не уехал, а продолжал руководить республикой из него. Хотя до этого уже началась эвакуация предприятий из Минска, а кроме того, никто не препятствовал, если граждане сами уезжали на восток, подальше от войны, сейчас же все сильно ускорилось.

Оба моих мехкорпуса, разбившись на маневренные группы, заняли оборону в наиболее опасных местах, где скорее всего можно было ожидать прорыв немцев, а я отправил всех, кого только можно, строить новую линию обороны. В этом мне снова очень сильно помог Пономарев. Кроме жителей Витебска, Могилева и Гомеля туда отправились люди и из Минска, а также стали вывозить из города все стройматериалы, которые только могли увезти. Уже через пару дней мне стали поступать доклады о первых боестолкновениях мехкорпусов с частями противника. Теперь все мое внимание перенеслось на западный фланг, а там у нас дела шли неважно.

Началась битва за Таллин, хорошо еще, что практически весь флот перевели в Кронштадт буквально за неделю до начала войны, можно сказать, успели в последний момент. В самом порту остались только мелкие корабли и подводные лодки. А спустя еще неделю немцы вышли к Нарве, где и встали. Остатки Прибалтийского фронта, вернее часть его, заняли оборону на спешно построенной генералом Поповым линии полевой обороны. Но построена она была добротно, несколько полноценных линий полевой обороны с бронекуполами в качестве огневых точек, а кроме того, там хватало тяжелой артиллерии, плюс еще и части Северного фронта, которые также заняли там оборону.

Очевидно, после приказа Сталина 6-й мехкорпус вернулся назад в Псков, тем самым значительно облегчив мне жизнь, теперь на участке от Пскова до Полоцка оборону держали три мехкорпуса. Памятуя, что их сила в маневренности, они не сидели в окопах, а, постоянно передвигаясь, наносили по противнику удары в тех местах, где он пытался прорвать нашу оборону. А оборонялась там оставшаяся часть Прибалтийского фронта и другие части.

Кроме, собственно говоря, помощи нашим частям бойцы мехкорпуса устраивали и засады, в подходящих местах танки занимали оборону, тщательно маскировались и ждали противника. После распределения целей открывали с места огонь, изображая из себя противотанковые пушки, правда, у КВ это плохо получалось, все же ее 107-мил – лиметровое орудие ну никак не подходило на эту роль, слишком большая разница с противотанковой сорокапяткой. Но все равно немцы велись на это и всегда сначала начинали стрелять в ответ фугасными снарядами. Правда, довольно быстро они выяснили этот развод и вскоре сразу же начинали бить бронебойными, но зато наши артиллеристы получили поблажку. Теперь и по ним начинали бить болванками, вместо осколочных снарядов, если не могли сразу определить, кто именно открыл огонь, а тут уже было необходимо попасть этой болванкой точно в орудие, чтобы вывести его из строя, не говоря уже о том, что расчеты орудий стали нести намного меньшие потери.

Отдельное слово можно сказать и про Брестскую крепость. Такой обороны, как тогда, не было, но и крепость без боя мы не оставили. Как только я занял должность командующего ЗОВО, то почти сразу приехал в Брест. Осмотрел крепость лично, а затем засел с Карбышевым за обсуждение необходимых в крепости строительных работ[42].

Повторять ту историю у меня не было ни малейшего желания, но и сдавать Брестскую крепость без боя – тоже. Я хотел, во-первых, учесть ошибки той обороны, в частности непродуманность со снабжением защитников крепости водой. По иронии судьбы, находясь среди каналов, защитники всю оборону страдали от жажды. А во-вторых, сделать возможным эвакуацию гарнизона, когда придет срок. В крепости предстояло провести очень много строительных работ.

Для начала строительство огневых точек у основания стены. Какие времена, такая и фортификация, если раньше укрепления возвышались над землей, то теперь, наоборот, они зарывались в землю. Сквозь стену пробивали проход, а снаружи строили небольшую огневую точку. Это то, что касалось боевой части, кроме того, приступили к рытью подземных переходов, которые должны были соединить между собой все части крепости, а также прорыть подземный доступ к воде, чтобы гарнизон крепости не испытывал с ней проблем.

И, наконец, вопрос эвакуации, как эвакуировать из осажденной крепости гарнизон? Решение старо, как мир: разумеется, подземный ход. Правда, строить его предполагалось в условиях полной секретности, а кроме того, провести на достаточно большое расстояние, чтобы гарнизон крепости не вышел в расположение противника. В общей сложности ход тянулся примерно на 6 километров и выходил наружу за предместьем Волынка, неподалеку от форта номер 4.