Моя фамилия Павлов

– Фон Бок, у вас есть какие-нибудь мысли о борьбе с новыми русскими танками?

– Да, мой фюрер, есть, незадолго до этой ужасной катастрофы у меня был разговор с генералом Гудерианом, он приезжал в мой штаб как раз сразу после гибели 46-го корпуса. Он также жаловался на новые русские танки, заявив, что нам срочно необходимы новые тяжелые танки для борьбы с русскими.

– Новые танки будут не раньше конца следующего лета, работы по их созданию идут полным ходом.

– Этого будет мало, Гудериан предложил модернизировать наши уже существующие танки, поставить на них длинноствольные орудия для повышения бронепробиваемости и нарастить броню. Кроме того, то же сделать и с артиллерией, новые длинноствольные противотанковые орудия калибра 5, 7,5 и 8,8 сантиметра. Особенно 8,8 сантиметров для борьбы с тяжелыми танками русских. Пока у нас не будет действенных средств для борьбы с новыми русскими танками, ни о каком успешном продвижении вперед не может идти и речи.

– Хорошо, фон Бок, я распоряжусь о немедленном начале работ по новым противотанковым орудиям[53].

11 ноября 1941 года, Западный фронт

Вот и все, я снова на фронте, как и предполагал, ничего существенного за время моего отсутствия не произошло. Немцы все еще приходят в себя после своего грандиозного провала, а потому можно сказать, что на фронте тишь, гладь и божья благодать. Конечно же, постреливают, но без фанатизма. Вот так прошло три недели, а потом произошел просто вопиющий случай, который вывел меня из себя.

– Товарищ майор! Товарищ майор!..

– Тимохин, ты что так раскричался?

– Там, там…

– Да что там? Говори нормально!

– Товарищ майор, там немцы в наступление пошли!

– И что? В первый раз, что ли? Подпустите их поближе и ударьте из всех стволов, всего и делов.

– Да не можем мы, товарищ майор!

– Что значит не можем?! У вас что, патроны со снарядами закончились? Или вы все свое оружие пролюбили?

– Там немцы перед собой мирное население гонят, бабы с детишками да старики, как по ним стрелять?

– Да твою ж в бога душу!

Командир батальона майор Дубовицкий опрометью бросился на свой НП, который, к счастью, находился недалеко. Уже через пять минут он, приникнув к стереотрубе, трофейной между прочим, ругаясь в голос, как пьяный сапожник, смотрел на то, как к позициям его батальона приближаются люди. Впереди шли гражданские, все, как и сказал посыльный, а за ними были густые цепи немецкой пехоты и коробки бронетранспортеров и десятка танков. В такой обстановке он просто не мог открыть огонь, ведь там были свои, причем не просто пленные, а женщины и дети. Так что же ему сейчас делать в такой обстановке?

– Георгий, давай по ним из своих минометов ударю.

Это был его приятель, командир минометной роты капитан Погодин.

– Гриша, ты в своем уме? Ты же гражданских при этом положишь!

– Не боись, Жора, минометы – это тебе не пушки, я аккурат позади наших ударю, а эта падаль их своими телами от осколков защитит. Другого выхода у нас просто нет.

– Хорошо, действуй, Гриша!

Капитан Погодин, схватив трубку телефона, вызвал свою роту.

– Твердохлебов, срочно, всей ротой беглый огонь…

Погодин продиктовал данные наведения, причем он решил начать огонь с самого края, чтобы полностью исключить любое случайное попадание в своих, и затем медленно приближать огонь своих минометов к гражданским. Через минуту ухнули минометы, и рой 82-миллиметровых мин устремился к противнику. Его рота имела 12 минометов БМ-37, у каждого скорострельность до 30 выстрелов в минуту. Спустя уже пару минут Погодин отдал приказ на прекращение огня, за это время его рота выпустила по противнику порядка полутысячи мин, и на поле стояли и горели бронетранспортеры и танки, а также лежали изломанными куклами тела немецких пехотинцев.

С бронетранспортерами было понятно, они не имели крыши, и если в них попадала мина, то в большинстве случаев прямо в открытый кузов, но и танкам было не намного легче. Броня верху небольшая, а танки все легкие, и при попадании в него мины, которая весила более трех килограммов, приходилось нелегко. Народ уже при первых звуках разрывов мин попадал на снег, и этим немедленно воспользовались артиллеристы противотанковой батареи, которые, в свою очередь, тоже немедленно открыли огонь по танкам противника. Ну и пулеметчики внесли свою долю во всеобщее веселье, а разъяренный майор Дубовицкий приказал всему батальону при поддержке трех десятков бронетранспортеров с пулеметами контратаковать противника.

Примкнув штыки к своим СКС, бойцы бросились в атаку. Из-за того что противник успел уже близко подойти к позициям батальона, бежать пришлось недалеко, всего полторы сотни метров, а потом осатаневшие бойцы принялись орудовать штыками, не щадя никого. Местами они использовали и лопатки, которыми можно было рубить, и которые наносили более страшные раны немцам. В ярости они не обращали внимания на пытавшихся сдаться в плен и убивали всех подряд, добивая подранков. Из всех немцев в живых остался один гауптман, для допроса, его с трудом отбил у своих бойцов сам Дубовицкий.