Моя фамилия Павлов (СИ)

Лишь в одном из ящиков лежал настоящий брусок динамита, в который и был воткнут взрыватель с бикфордовым шнуром, остальное при ближайшем рассмотрении оказалось брусками мыла, похожего цветом на тротил. Правда позже выяснилось, что даже это не оказалось мылом, а деревянными брусками, которые покрывал тонкий слой мыла, только чтобы придать им вид взрывчатки. Такая обманка оказалась во всех четырёх ящиках, а настоящая закладка была вмурована в опору моста, также, как и электрокабель для подрыва взрывчатки.

-Получите ироды! — Выругался старшина с висячими украинскими усами. — Всё хлопцы, а теперь ходу, надо еще своих нагонять.

Небольшая группа из пятерых бойцов скрытно покинула место наблюдения и рысцой припустила в лес догонять свой отряд.

23 июня 1941 года, Белоруссия.

Первый день войны прошел практически по моему плану, по крайней мере в моём округе. Согласно моему приказа, пограничники еще ночью заняли места засад и как только первые немецкие части стали переправляться на нашу сторону, сразу открыли по ним огонь. Подолгу не задерживаясь на одном месте и не пытаясь остановить противника, они почти не несли потерь. Части прикрытия, которые по предвоенному плану должны были в случае чего выдвинутся к границе, прибыли на свои места ещё ночью и забылись коротким тревожным сном, прерванным звуками взрывов, это бомбили немецкие позиции наши самолёты, да открыла огонь полевая артиллерия. Как и пограничники, они не пытались сдержать врага, а лишь задержать его, нанеся при этом по возможности максимальный ущерб. Короткая сшибка на заранее подготовленной позиции и отход до следующего рубежа, не дожидаясь, пока обозлённые немцы обрушат на их позиции огонь артиллерии.

Так продолжалось три дня, а потом немцы, продвинувшись примерно на сотню километров от границы, уперлись в первую линию нашей полевой обороны, которую строили всю весну. Эта линия представляла из себя три линии полевых укреплений из траншей, которые усилили бронекуполами. Конечно против тяжёлой артиллерии они не плясали, но полевую держали отлично. Вот тут немцам в первый раз и дали основательно по сопатке. Позади укреплений расположились новейшие гаубицы М-10 и М-30, которые можно было быстро транспортировать, разумеется с артиллерийскими тягачами и не медлительными тракторами, а специальными, мощными трёхосными тягачами, которые уже пару лет выпускали на построенный у нас американских автомобильных заводах, а кроме них были и 120 миллиметровые миномёты установленные в бронетранспортёрах, так что они приблизившись чуть ли не к самой передовой, наносили молниеносный мощный удар по противнику, минут за 5 -10 выпустив массу тяжёлых мин, после чего резво уезжали и когда чуть погодя немцы обрушивали на их позицию артиллерийский удар, то там уже ни кого не было. Бронетехнику пока мы тоже особо не светили, только лёгкую, пока было ещё рано выкладывать все свои козыри, я как рыбак, вываживал крупную рыбу, ждал, пока она основательно захватит наживку, прежде чем подсечь её. Ещё четыре дня немцы бессильно ломились вперёд, пока в одном месте я не позволил им прорвать нашу оборону. В образовавшийся прорыв радостно рванули немецкие танки с моторизованными частями, это был как раз 46-ой моторизованный корпус генерала танковых войск Генриха фон Фитингхофа в составе 10-ой танковой дивизии, моторизованной дивизии СС «Рейх» и моторизованного полка «Великая Германия». Немцы прорвались уже под вечер и не встречая ни какого сопротивления рванули вперёд, радостно думая, что наконец они смогут нанести свой коронный удар, выйдя в глубокий тыл наших войск и разгромив наши штабы и тылы. Перенаправить другие части к месту прорыва Гудериан уже не успевал, день клонился к концу, а рано утром мешок с 46-ым немецким моторизованным корпусом захлопнулся. Пройдя за оставшееся до ночи время порядка двух с половиной десятков километров, немцы уткнулись в следующую линию полевой обороны, полностью идентичную уже прорванной. Не став её атаковать на ночь глядя, генерал Генрих фон Фитингхоф приказал встать на ночёвку. Только удостоверившись, что в мою ловушку попал весь немецкий корпус, я отдал приказ захлопнуть её.

1 июля 1941 года, Белоруссия.