Моя фиктивная жена (СИ)

От этого веяло детективным романом в мягкой желтой обложке, но я понимал, что Хельга права. Это не просто конкуренция за заказ от королевской семьи. Это что-то намного хуже.

— Кто мог это сделать? — спросила Хельга. — Вы знаете способности артефакторов лучше, чем я.

Я неопределенно пожал плечами. Никто не мог. Для того, чтобы разрушить все уровни защиты и вывести артефакт из строя — а именно это и произошло, судя по королевскому письму — злоумышленник должен был обладать магией невероятной глубины. Такой, какой не было ни у одного из артефакторов королевства.

— Не знаю, — честно ответил я. — Но…

Экипаж вдруг мягко приподняло над мостовой, и я услышал, как откуда-то снизу с величавой неторопливостью разливается плавно нарастающий гул.

Время словно бы замедлилось. Потекло неспешно, чтобы я успел увидеть все: и компанию молодых людей, которые заходили в открытые двери паба, но обернулись, разинув рты от удивления, и пекаря, который выставлял свежие плюшки в витрину на другой стороне улицы, и бродячую собаку, которая задрала ногу на фонарный столб, и красно-рыжие лепестки огня, что принялись разливаться у нас под ногами.

Хельга вскрикнула. Ее слабый возглас донесся до меня словно через огромную пуховую подушку, и я увидел, как дрогнули складки ее юбки, поднимаясь пышным колоколом. Пламя струилось к носкам ее туфель. Возница дернул поводья, лошади издали тоскливый смертный хрип.

С моей ладони соскользнул цветок заклинания — бледно-синий с зеленоватыми краями, он ударил в пол, и нас окутало туманом.

Хельгу швырнуло мне в руки — я успел обнять ее, и время рвануло вперед. Мир наполнился грохотом, огнем и дымом, нас швырнуло вверх и в сторону, и я почувствовал удар по голове — зацепило каким-то обломком экипажа.

Потом мы грохнулись на мостовую, и я успел закрыть Хельгу собой. Еще один обломок прилетел в спину, где-то закричали, и я увидел, как возница, которого окутало мое защитное заклинание, падает рядом, беспомощно раскинув руки.

Я ждал запаха зеленого чая — но его не было. Мир вонял гарью, кровью и смертью.

Потом на какое-то мгновение наступила тьма — я сбросил ее с себя почти сразу, поднялся, куда-то побрел, нервно тряся головой и стараясь выбить из нее шум и гул. Кто-то схватил меня за руку, и я увидел юную гномку с растрепанными рыжими косами и грязным мазком на щеке.

— Анарен! — прочел я по ее губам перед тем, как окончательно рухнуть во мрак. — Анарен!

И снова стало темно.

— Не шевелитесь, господин Эленандар. Вам нужно лежать.

Голос пробился ко мне сквозь тьму, и я как-то вдруг стряхнул с себя обморочное оцепенение и открыл глаза. Отец был прав — надо было идти в боевые маги, они легче и проще переносят контузии.

Надо мной нависал белый больничный потолок. Я перевел взгляд чуть вправо и увидел мужчину в зеленом халате врача: тот чем-то капнул мне в правый глаз, и головокружение отступило. Врач довольно улыбнулся.

— Вот так, хорошо. Лежите пока, сейчас лекарство подействует.

— Что случилось? — спросил я. В голове царила пустота, словно пришла хорошая хозяйка с веником и вымела из нее все мысли и воспоминания.

— Взрыв, — откликнулся врач. — Кто-то бросил бомбу под ваш экипаж.

Взрыв? Бомба? Слева кто-то всхлипнул; я обернулся и увидел Хельгу. Гномка сидела возле койки, и только теперь я почувствовал, что она держит меня за руку.

— Ты жива? — спросил я. — Все в порядке?

Хельга всхлипнула, и по ее щеке пробежала слезинка.

— Все хорошо, Анарен, — прошептала она. — Ты успел нас закрыть. И с кучером тоже все в порядке…

Слезы побежали еще быстрее, сделав девушку совсем маленькой и не по-гномьи хрупкой. Доктор укоризненно посмотрел на Хельгу, но ничего не сказал, лишь взял еще один пузырек и отправил новую каплю в мой левый глаз. На какое-то мгновение все расплылось белыми пятнами, и я успел испугаться, что ослепну, но нудное мельтешение прекратилось, и голова сделалась легкой и ясной.

Казалось, я мог сейчас подняться с койки и взяться за любую работу.

— Ты обещала мне сегодня ассистировать, — напомнил я Хельге, собираясь встать, но врач надавил на мое плечо, вынуждая оставаться на месте.

— Не геройствуйте, господин артефактор! — приказал он. — Потерпит ваша работа до завтра, до выписки. А пока — лежите и не шевелитесь. Вам надо окончательно прийти в себя.

Глава 6

Хельга

Он не мог умереть. Не мог.

Тогда и я умерла бы.

Это, конечно, звучало, торжественно и пафосно, как в романах — там, где рыдающая героиня склоняется над возлюбленным, прося Господа и всех святых не разлучать их, а мы были просто работником и работодателем.

Но я не дала бы ему умереть. Выгрызла бы у смерти и переломала бы ей лапы. И думала так, как чувствовала, не обманывая себя.