Моя фронтовая лыжня

Смутно вспоминается прочитанный еще в пятом-шестом классе исторический роман из жизни древних славян. Главными героями его были юные приильменские словены Пересвет и Полиста. Правда, автор романа и название выветрились из памяти.

Пытаюсь своими силами разобраться в некоторых названиях. Полисть? Быть может, то же самое, что в Белоруссии "полесье" - лесной край, лесная сторона? Река Кересть? Селения Сенная Кересть, Холопья Кересть, Новая Кересть? "Кересть" звучит уже как будто не по-славянски, а скорее по-угро-фински.

Из множества названий память отбирает несколько и выстраивает их чередой-цепочкой: Тосно - Любань - Чудово - Спасская Полисть - Подберезье Новгород - Бронницы... На какую связующую нить нанизаны названия этих городов и поселков?

Наконец вспоминаю: в конце XVIII века по этим местам проезжал в ямщицком возке Александр Радищев, совершая свое историческое путешествие из Петербурга в Москву. Здесь великий вольнодумец беседовал с простыми землепашцами, здесь раздумывал о бесправном положении крепостного крестьянства, о лихоимстве царских чиновников, о судьбах России.

Эпиграфом к своему знаменитому "Путешествию из Петербурга в Москву" Радищев поставил строку из поэмы Василия Тредиаковского "Тилемахида":

"Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лайяй".

На архаическом языке поэта екатерининской эпохи обло - тучно, озорно нагло, пакостливо. Под "чудищем" Радищев подразумевал русский царизм, царскую деспотию. Ныне нашу Родину пытается поработить "наглое и стозевное чудище" XX века - гитлеровский фашизм.

Встреча живых с мертвыми

Далеко впереди раздался одиночный взрыв. В чем дело? Неужели кто-то из лыжбатовцев нарвался на мину? Солдаты мы еще необстрелянные, и поэтому предположений и догадок много: противотанковая мина, авиабомба или мощная мина замедленного действия, крупнокалиберный снаряд из дальнобойного орудия... Но голова колонны продолжает идти вперед - идем и мы.

Видим, что головная застава, штаб, первая и вторая роты делают остановки, лыжбатовцы что-то рассматривают на льду и затем двигаются дальше. Полынья там, что ли?

Добрались и мы до загадочного места. Оказывается, никто не угадал. От восточного и до западного берега скованный льдом Волхов усеян телами убитых в белых халатах. Большинство без валенок, у многих даже портянки, носки сняты. На мраморно-белых ступнях выделяются желтовато-кремовые пятки. И варежки, рукавицы кому-то понадобились. Некоторые убитые будто сознательно не отдают их: мертвой хваткой сжали в кулак пальцы.

Работает команда захоронения - солдаты старших возрастов, каждому под пятьдесят, а то и больше. Давно не бритые, выглядят совсем стариками. На волокушах вытаскивают убитых на берег. Команда маломощная и по количеству: около десятка носильщиков-возчиков, человек пять роют братскую могилу. Мерзлую землю взорвали зарядом тола, сейчас углубляют яму лопатами.

Мы сошли с лыж и ходим по полю боя. Подавленно-приглушенные разговоры иногда перекрываются отдельными возгласами.

- Как и мы - лыжники...

- Конечно. Только не наши. Из 280-го мы - первые.

- Может, из 40-го?

- Медальоны-то у них есть. Давай вот у этого, цыганистого, поглядим...

- Брось, не надо! Могут подумать, будто мы по карманам шарим.

- И то - правда. А валенки, видать, "славяне" посымали.

- И правильно сделали. Пехота, она большей частью в кирзах, а то и в ботинках с обмотками. А тут по ночам уже через тридцать переваливает. С плохим обутком и без ног можно остаться.

- Так-то оно так, вроде по-хозяйски получается. А сердце мое не согласное: на гражданке не принято покойников босыми хоронить.

Итальянец, переходя от одного убитого к другому, приседает на корточки и зачем-то внимательно рассматривает зажатые в руке рукавицы. С виду они точно такие, как у нас: коричневато-кирпичного цвета, имитация под замшу. Закончив свои наблюдения, Итальянец растерянно-удивленным голосом восклицает:

- Гляньте, братцы! Ведь на ихних рукавицах точно такие же штампы, как и на наших: Кунгурской швейной артели!

Семен Белых обнаружил среди убитых знакомого. Указывая на лежащего лицом вверх, с раскинутыми в стороны руками дюжего парня, он рассказывает товарищам по взводу:

- Точно он - Данька Черемных! Я с ним пять вместе в Карагайском леспромхозе робил.

Еще группа бойцов. Они пытаются восстановить детали тяжелого боя, который вели в этом месте наши товарищи по роду войск.

- Поглядите: все убитые головой на запад лежат. Значит, не вдоль реки шли, а от правого берега к левому. И не просто шли - атаковали, вон тот бугор штурмом брали.

- А нешто в лоб, на рожон лезли?

- А справа и слева от бугра, думаешь, таблички с надписями "Добро пожаловать!" вывешены были?

Раздалась команда "На лыжи!", и мы опять вытянулись тремя цепочками, опять пошли вперед.