Моя фронтовая лыжня

В предвоенные годы наша страна усиленно готовилась к противохимической обороне. Считалось почти стопроцентно неизбежным, что химическое оружие, уже примененное в годы первой мировой войны, агрессор использует и в последующей войне, притом в значительно более широких масштабах.

Всевозможные виды противохимической защиты изучали в школах и вузах, на предприятиях и в учреждениях, в осоавиахимовских кружках. Тренировочная ходьба в противогазах, одевание противоипритных костюмов, окуривание газами в спецкамерах, теоретическое ознакомление с главными отравляющими веществами…

Не одно поколение советских людей потратило уйму времени на изучение этих премудростей. И ведь не скажешь, что все это было напрасно. А вдруг и в самом деле разразилась бы химическая война!

В начале войны противогаз был строго обязателен для военнослужащих всех родов войск и любых званий. Входил он и в экипировку лыжников. Весу — пустяк, а места занимает много. И без него на нас всякой всячины навешано!

Отлучаясь из роты, мы свои «сидоры» и противогазы оставляли в шалашах и землянках. Возвратившись, находили свое солдатское имущество на месте, до поры до времени все было в порядке.

Но вот обнаружилась довольно странная пропажа…

— Хлопцы! — заглянув зачем-то в сумку своего противогаза, озабоченно воскликнул Философ. — Признавайтесь, кто из вас мой святой елей упер?

— Что у тебя за «святой елей»? — удивился Авенир.

— Тот самый, которым стирают иприт и прочую пакость…

— А-а! У меня эти причиндалы на месте. Впрочем, дай-ка проверю…

Речь шла вот о чем. В сумке противогаза того времени имелся небольшой карманчик. В нем хранились алюминиевые цилиндрические коробочки, наполненные ампулами и ватными тампонами. В ампулах — бесцветная маслянистая жидкость, предназначенная для смывания с тела капель кожно-нарывных отравляющих веществ, вроде иприта или люизита.

Куда-то исчез «святой елей» и у Авенира, и у других лыжников из первого взвода. Лейтенант Науменко лично проверил противогазы в остальных двух взводах. Оказалось, и там какой-то злоумышленник очистил все до одной спецампулы.

Нетрудно было догадаться, что сделал это какой-то непривередливый любитель выпить: ходили слухи, будто содержимое ампул приготовлено на спирту. Но конкретного виновника с ходу найти не удалось. Разгадка этого фронтового детектива очень скоро пришла сама собой, при расследовании еще более значительного происшествия.

Канистра под елкой

После гибели Кокоулина ротным старшиной назначили старшего сержанта Одинцова. Однако на своем новом посту он оказался калифом на час: простаршинствовал всего пять дней.

Утром в третьей роте разнеслась невероятная весть: взбесился наш старшина. Гонялся с ножом за Пьянковым, вытряхивает из мешков в снег сахар и сухари, выкрикивает нечто несуразное… Вид у Одинцова страшный: налитые кровью глаза навыкате, частая судорожная рвота, всего бьет сильный озноб…

С большим трудом мы отняли у него нож, связали и отвезли на лошади в полковой медпункт. Оттуда Одинцова переправили дальше в тыл — в медсанбат.

А спустя несколько дней в третью роту явился следователь особого отдела. Капитан выборочно беседовал с нами, прежде всего интересовался теми бойцами, которые вместе с Одинцовым ходили в тыл за продуктами. С кем дружил Одинцов? С кем уединялся? Не было ли при нем перебоев с табаком и сахаром?

Затем капитан достал из своей планшетки лист бумаги с нарисованной от руки схемой, сориентировался на местности и уверенно направился к одной из елей. Под деревом оказалась канистра с какой-то жидкостью.

Конечно же, эта шерлокхолмщина страшно заинтриговала лыжбатовцев. Но капитан и не собирался скрывать от нас суть дела. Наоборот, он был крайне заинтересован, чтобы о жестоком уроке, полученном Одинцовым, узнали как можно шире.

Вкратце похождения старшины выглядели так. На «сэкономленные» табак и сахар он выменял у «славян» полканистры трофейного антифриза. Эту незамерзающую при низких температурах жидкость заливают в цилиндры автомобилей, тракторов, авиадвигателей и во многие другие механизмы, где зимой нельзя применять воду. В состав антифриза входят метиловый спирт и другие ядовитые вещества, сильно действующие на нервную систему человека. Отравление антифризом нередко кончается смертью, а выживший может частично или полностью ослепнуть — из-за поражения ядами зрительных нервов.

Выйдя в медсанбате из буйного состояния, Одинцов рассказал врачам, какой дряни он нахлебался. До этого он пил и денатурат, и лак, и политуру. До поры до времени все проходило благополучно, и Одинцов возомнил, что желудок у него луженый.

И вдруг нарвался. И очень крепко нарвался! Из медсанбата Одинцова направляют в тыл совершенно ослепшего. Надежды на восстановление зрения мало. Если же повезет, то Одинцову предстоит трибунал. И этот вариант он считает за большое благо.