Моя география

О деньгах нам еще придется поговорить в ближайшее время –у вы, от этого разговора не уйдешь, - но сейчас скажу лишь одно: не о конкретных суммах мы вели тогда речь, а лишь о том, что нужно держать свое слово и выполнять обещания, не переигрывая все в последний момент.

Тогда, в Швеции, Бышовец встал на сторону игроков и добился от РФС выполнения всех условий. И тем самым, конечно же, испортил отношения с руководством. Потому и считал совершенно справедливо, что при выборах нового тренера сборной шансов у него не будет никаких.

Команду возглавил Павел Садырин, и вскоре мы начали отборочный турнир к чемпионату мира 1994 года в США. Ситуация же с материальными и организационными вопросами на время успокоилась, однако спустя полтора года огонь вновь разгорелся, и еще ярче, чем раньше.

Случилось это 17 ноября 1993 года после нашего заключительного отборочного матча в Греции. Мы проиграли - 0:1 и заняли второе место в группе вслед за греками. Впрочем, особого значения это не имело, так как обе команды получили путевки в финальный турнир.

Я ту игру пропускал из-за двух предупреждений, а потому находился в Манчестере. Туда мне и позвонил из Греции наш капитан Игорь Шалимов. Рассказал, что проигрыш, пусть и не критический, снова привел к тому, что РФС задумал изменить условия нашего премирования за выход в финальный турнир; что без нашего ведома (но от нашего имени) был заключен контракт с фирмой «Рибок», которая поставила нам форму крайне низкого качества; что футболисты, помимо всего прочего, недовольны методами тренировочной работы Садырина. Также Игорь сообщил мне о том, что большая группа игроков приняла решение обратиться с письмом к Шамилю Тарпищеву, который был тогда советником Президента России по спорту, прочитал мне это письмо и спросил, разделяю ли я изложенные в нем взгляды.

В том письме были три пункта. Мы (я говорю «мы» потому, что, когда Игорь прочитал мне это письмо, я его поддержал и сказал, что присоединяюсь к товарищам) считали: а) что сборную к чемпионату мира должен готовить Бышовец, поскольку уровень работы Садырина не соответствовал уровню такого турнира: б) что необходимо изменить условия материального вознаграждения за выход в финальную часть (то есть, вернуться к прежнему соглашению, которое уже было достигнуто); в) что нужно улучшить материально-техническое обеспечение команды. Всего, считая мою, под письмом было 14 подписей.

Так и разгорелся скандал, в результате которого мы ничего не выиграли, а лишь выслушали в свой адрес множество несправедливых обвинений. Самым несправедливым и обидным было обвинение в рвачестве. Собственно, к нам сразу приклеили ярлык «рвачи», сведя существо конфликта к материальной стороне.

В итоге я и еще шесть человек из числа подписавших письмо - Игорь Шалимов, Сергей Кирьяков, Игорь Добровольский, Игорь Колыванов, Василий Кульков и Андрей Иванов - не поехали на чемпионат. Другие передумали - кто раньше, кто позже. Я им не судья, хотя для меня вопрос был сразу же решен окончательно и бесповоротно. «Давши слово, держись», - учит пословица, и я всегда старался следовать ей. Никто не неволил меня, не вынуждал подписивать письмо. Я подписал его потому, что был согласен с каждым словом. И свое слово ценю превыше всего.

Я не отступил от своего слова, несмотря на все советы и уговоры. За те месяцы, что прошли между написанием письма и чемпионатом мира, мне не раз приходилось общаться с Павлом Садыриным, обсуждать ситуацию. Я откровенно объяснил ему, что это вопрос совсем не личного характера. Как к человеку у меня не было к нему претензий, но как к тренеру были. Я все-таки много времени провел за границей, в таком большом клубе, как «Манчестер Юнайтед», и отнюдь не понаслышке знал о передовых методах работы, позволявших добиваться серьезных результатов. Поэтому сам мог судить, насколько методика Садырина не соответствовала современной европейской методике.

А лично к Садырину я относился неплохо, даже несмотря на то, что во время этого конфликта он не раз награждал нас во всеуслышанье нелестными, прямо скажу, грубыми эпитетами. Но ему ведь тоже было тяжело, а справиться с таким напряжением может не каждый. Я не винил его и не стал считать своим врагом. Я не раз говорил тогда и повторяю это сейчас: наши разногласия имели не личный, а лишь профессиональный характер.

Увы, суть этих разногласий с подачи наших оппонентов и подпевавших им журналистов была сведена лишь к одному пункту - материальному. Тогда как для нас самих он был не так уж важен. Нам прежде всего хотелось достойно выступить на чемпионате мира, и мы понимали, что для этого нами должен руководить самый квалифицированный тренер, а таким мы считали Бышовца.