Моя главная роль

– Значит, их точно две, близнецы. Они специально вырядились в твои вещички, чтобы нас попугать. Слушай, а чем мы им насолили, а?

– Тебе бы всё шутить, Князев!

– Да уж дошутился, кажется. Теперь проваляюсь тут, как минимум, неделю, а у меня там заказ… – он затосковал.

– Придумаешь что-нибудь, ты же у нас сообразительный.

– Ага.

Он замолчал. Я пыталась размышлять, но всё время сбивалась с мысли. Обстановка, что ли, на меня так действует?

– А что говорят врачи?

– По поводу бабули?

– Никита!

– Ну что они могут сказать, Алён? Жить буду и все дела, – он зевнул.

– Спать хочешь? Слушай, ну я тогда пойду?

– Иди, Гордеева, – он махнул рукой. – Я всё тебе рассказал, думай теперь. Мне какую-то хрень вкололи, от неё в глазах пятна прыгают.

– Это твои мысли скачут, милый…

Я поцеловала его в щёку и встала. Он захрапел. Мой бывший муж всегда засыпал очень быстро. Крепкий мужской организм, говорила про него моя мама.

Я вышла из палаты и подошла к окну. Вечерело, на Москву надвигались сумерки. В коридоре никого, кроме меня, не было. Надо возвращаться, но что-то удерживало меня здесь, какое-то незавершённое дело. О чём я подумала мимолётно, когда сидела у Никиты? Что-то он такое сказал… Я наморщила лоб. Вспомнила! Близнецы! У нас в роду появление на свет близнецов было частым явлением, причём с обеих сторон – и в папином семействе, и в мамином. Наверняка на перекрёстке этих ветвей – то есть на мне – это выльется в очень серьёзную историю, но сейчас не об этом. Письмо от тёти Лизы лежит у меня в сумочке, а сумочка – на плече, и в холле дальше по коридору есть удобные кресла…

Я пристроилась на белом дермантине и вытащила из конверта исписанный листик, сложенный вдвое. Так, что тут у нас? Почерк у тёти Лизы мелкий, но внятный, похожий характером на свою хозяйку. Ага. Я внимательно вчитывалась в фамилии и имена, путалась, возвращалась обратно, опять забывала и, наконец, нашла то, что искала. В начале двадцатого века у моего прапрадеда Егора родились внебрачные дети, близнецы. Так, правильно. Их записали под другой фамилией, материнской, и больше никакого отношения они к нашему роду, по воле прадеда, не имели. И никаких долей в никаких наследствах тоже. В чём тогда дело? Если предположить, что та бабуля – потомок Марии или Анны Печориных, и каким-то образом из поколения в поколение этих девочек передавалось чувство несправедливого к ним отношения, может быть даже мести, значит именно это чувство сейчас движет старухой, и она начала исполнять своё мерзкое желание на первом члене моей семьи! Пусть даже Никитка не кровный мой родственник, но он имеет отношение ко мне, я его когда-то любила, и озорная бабуля решила начать с него. Первый блин, так сказать. А кто будет второй?

Я вскочила. То, что бурлило сейчас во мне, заставило мчаться меня сломя голову по коридору, пока я, ничего не видя перед собой, не наткнулась на какого-то человека.

– Что, вид вашего мужа вас так напугал?

– Доктор! Евгений Евгеньевич!

– Иван Сергеевич, но это не важно. Что с вами? Вам нужна помощь?

– Нужна! Нет, не нужна!

– А если подумать? – он положил руку на моё плечо. Не знаю, что такого было в его жесте, но я сразу же успокоилась.

– Спасибо, Иван Сергеевич, кажется, мне уже легче.

– Вы уверены? – он внимательно всмотрелся в мои глаза. – Смотрите, перед вами самый лучший человек, которого только можно найти в это время, чтобы получить помощь. Не теряйте такой шанс.

– Вы мне уже помогли, доктор, – я улыбнулась. – У вас удивительные руки.

– Ну вот и хорошо. Улыбка вам очень идёт, Елена Марковна.

– Ну, я пойду?

– Идите!

Я оглянулась только раз. Он по-прежнему стоял в коридоре и смотрел на меня. О чём он думал, я не знала.

Пока я спускалась по лестнице с третьего этажа хирургии, в моей голове крутились и сталкивались друг с другом идеи, одна другой безумнее. То мне хотелось мчаться обратно, в Жаворонки, и сидеть подле родителей, не сходя с места, оберегая их от таинственных бед, то меня тянуло к Никитке, мысль о незавершённости старухиного замысла терзала меня. О себе я не думала совсем. А если эта мнимая родственница захочет и подруг моих осчастливить своей местью? А ведь у Аськи с Ромкой всё только начинается, да и Жанна ещё не пристроена…

К машине я спустилась в таком раздрае и хаосе, что обессиленно рухнула на своё место и закрыла глаза.

– Алёна, что?! – по Петиному тону я поняла, о чём он сейчас подумал.

– Он жив, всё в порядке. Несколько переломов, десяток синяков и испорченное настроение от несостоявшегося свидания.

– От какого свидания, Алёна?

– Всё хорошо, Петенька, любовь моя… – я открыла глаза.

– Что ты сказала?

– Подожди! – я опять закрыла глаза. А если допустить такую мысль, что эта Диана охотится только на меня? И на моих мужчин… Может быть, во мне дело? Она же не является моим родителям, она приходит только ко мне. Вот и к Никитке приходила… И Петя её тоже видел. Всё сходится, чёрт меня возьми!

– Петя, я никогда не выйду за тебя замуж!

– Да что с тобой, сумасшедшая?

Интересно, а к Нежинскому старуха, случайно, не заявлялась?