Моя главная роль

Я оглянулась по сторонам в поисках чего-нибудь подходящего. Слева от меня, на стене, вровень со мной, висело зеркало, в которое я тоже заглянула. То, что на какое-то мгновение я там увидела, так меня потрясло, что я чуть не заорала. Внезапно мне показалось, что из зазеркалья на меня смотрит она, та, кто уже несколько месяцев не даёт мне покоя. Зелёная блузка, ясные янтарные глаза, шрам над левой бровью и две змеи на поясе. Это длилось всего миг, всего мгновение, но в этот миг сознание моё раздвоилось, и мне почудилось, что я одновременно смотрю на старушку и, её глазами, – на себя. Белая вспышка озарения через секунду сменилась пустой темнотой. Я потеряла сознание.

Выплывала на свет я мучительно тяжело, а, придя в себя, вдруг почувствовала страшный голод.

– Есть хочу! – заявила я, увидев перед собой четыре взволнованных глаза.

Раздумывать мужчины не стали. Вскочили они одновременно и хаотично заметались по палате. Первым опомнился доктор.

– Нина! Ниночка! – крикнул он очень громко.

– Что случилось, Иван Петрович? – Ниночка будто стояла под дверью, так быстро она прибежала.

– Пациентка хочет есть!

– Я мигом!

Они опять уселись у моей кровати. Глаза у обоих были виноватыми. Так вам и надо, голубки! Не могли сразу мне всё рассказать! Вот мучайтесь теперь!

Только когда я до отвала наелась больничной пищи – кто говорил, что тут плохо кормят? – я подобрела.

– А что, сразу нельзя было всё рассказать? Обязательно надо было доводить до бесчувствия? Эх, вы, мужики! Думаете, если вы поверили, я бы сопротивлялась? Да это же с ума сойти как интересно!

– Вы ли это говорите, Елена Марковна? А как же ваш холодный разум и здравый смысл?

– Мой милый Петя, я давно уже его лишилась, когда связалась с тобой! Ну так что, расскажете или опять будете кота за хвост тянуть?

– Да тут и объяснять теперь нечего, ты же сама догадалась!

– Значит, эта бодрая неунывающая старушенция – я?

– Выходит, что так.

– А давно вы догадались?

– Кто как, – Петя с улыбкой посмотрел на доктора. – У меня закрались сомнения в тот миг, когда я увидел её во второй раз.

– Во второй? Подожди, Петя, разве ты не один раз её наблюдал? Около офиса?

– Нет, Алёна, – признался он. – Помнишь, мы сидели с тобой в «Метехи», и я спросил тебя о твоём шраме?

– Помню, конечно, как можно такое забыть!

– Так вот, я неспроста спросил. Она сидела за твоей спиной, увидеть ты её никак не могла. Она была поразительно похожа на тебя, до невероятного, каждой своей деталью, каждой чёрточкой. Будь она даже твоей близкой родственницей, такое сходство было бы невозможным. Я прав, доктор?

– Совершенно.

– А когда ты оглянулась, она исчезла. Я сам не понял, как это произошло, но это случилось. Точно так же, как и в тот, первый, раз. Ты ведь тогда тоже испугалась, да?

– Очень. Она так на тебя смотрела, Петя… Мне стало страшно.

– Это ты на меня смотрела, милая.

– Да, я. Значит, она, то есть я… точнее та я, которой могла бы я стать, если бы не случился целый ряд обстоятельств…

– Из-за которых ты и вернулась сюда.

– Да. Я вернулась, чтобы изменить своё будущее, в котором…

– В котором не было меня и нашего малыша. В той, другой, несбывшейся теперь жизни малыша не стало, когда ты попала в сломанный лифт, а меня не было с тобой рядом, потому что потерю ребёнка ты посчитала последним и главным доводом невозможности наших отношений.

– И вышла замуж за Нежинского?

– Возможно. А может быть, и нет. После происшествия с лифтом всё пошло не так. Появились другие вероятности и точки отсчёта.

– Она могла всё напутать.

– Но она всё сделала правильно.

– Остаётся один вопрос, – я задумчиво посмотрела на мужчин. – Мы будем лежать в одной палате, или нас, как особо упорствующих в своём безумстве, разместят в разных?

Глава 25

– Не стоило всё это затевать, Алёна! Ты что, сама не понимаешь, что это очень опасно?

– Какой же ты мнительный, Петечка! Ну посмотри на меня, если я чувствую, что ещё не время, значит не время! К тому же доктор Звягинцев рядом. Ты же поможешь, ежели что, Вань?

– Вот не надо нам ежели что, Алёна! Я тебе сразу сказал, что твоя затея попахивает авантюризмом, но отговаривать тебя – всё равно что пилить сук, на котором сидишь.

– Да ну вас, паникёры! – я махнула на них рукой.

– Алёнка, эти мужланы обижают тебя? – в комнату залетела Жанна. Следом за ней, на большом четырёхколёсном велосипеде с настоящим круглым рулём, моём любимом средстве передвижения детства, с воем и тарахтеньем въезжал Васятка Звягинцев. На голове его красовался шлем – тоже из моего арсенала. С грозным видом объехав взрослых, он резко крутанул руль влево и чуть не врезался в высокую зелёную гостью, стоящую посередине комнаты. Большие разноцветные шары, свисавшие с её веток, предупредительно зазвенели.

– Васька!

– Спокойно, папа, помощь не требуется! – Всё с тем же свирепым выражением лица он сдал назад, а потом вновь устремился вперёд, Жанна еле успела от него отскочить. Через мгновение сорванца и след простыл.

– Умный мальчик, – улыбнулась я.

– Хулиган! – сказал Иван. – Где он эту машину взял?