Моя и точка!

Как напрягается его бледная задница, выделяясь белизной на фоне загорелой кожи спины. Как он вколачивается между гостеприимно раздвинутых ног в её идеальную депиляцию. Как она выгибается и бьётся головой о мягкую кожаную панель на стене и не просто стонет, орёт и кончает под ним, кончает, кончает…

Ия так отчётливо это видела, что двумя руками поползла по простыни, разыскивая пятна. Спермы, вагинальной смазки, лубриканта — чего угодно. Она только утром перестелила бельё. И если тут будет хоть один его паховый волосок, хоть одна капля…

С таким же рвением она осматривала и обе подушки. С двух сторон.

«Ну давай же!» — уговаривала она кипенно-белые наволочки. — Хоть один пережжённый волосок с головы этой лохудры должен был отвалиться. Не зря же у её озлобленного недоумка такие серые глаза, — дала Ия вдоволь разгуляться своей паранойе. — Не зря же она скрывает от кого его родила».

Но всё было напрасно.

Ничего.

Ия даже заправлять постель обратно не стала, плюнула. И долго плакала в душе, посрамлённая и совсем раздавленная своими беспочвенными подозрениями. Жалкая, жалкая, жалкая…

Душ и слёзы немного вернули душевное спокойствие.

Точнее, после всех переживаний на неё нашло спасительное отупение.

Ужин прошёл как обычно. Девочки оживлённо болтали с папой. Ия натянуто улыбалась, делая вид, что она не просто приложение к кухонной плите и гладильной доске, а жена, мать и хозяйка этого дома. А ещё она приняла решение поговорить с мужем. Обо всём.

«Что, в конце концов, происходит, Марат?» — репетировала она свою речь, убирая со стола, когда заметила силуэт, нет, скорее тень и огонёк сигареты за окном.

Она схватила полупустой мусорный пакет, словно его срочно понадобилось отнести в контейнер, и вышла.

— Ты ужинал? — топталась она с пакетом у дерева, прислонившись к которому, Марко сидел прямо на траве. — У меня там кролик в духовке.

— Спасибо! — затянулся он, не поворачиваясь. — Я поел.

— А вещи? Может, надо что-то постирать или погладить?

— Ты знаешь, что мне надо, — он встал.

Ия едва успевала за ним, когда, широко шагая, он забежал вверх по небольшому пригорку. Герметичную крышка бака для мусора скрипнула, открываясь. Марко забрал у неё пакет. Выкинул. Сделав большую затяжку, затушил сигарету и кинул туда же.

— Будешь делать вид, что меня не слышала? — захлопнул он крышку бака.

— У тебя кровь, — она недоверчиво смотрела на свеже-сбитые костяшки на его руке, пока он запирал бак.

— Majku mu jebem! Крв! — всплеснул он руками, спускаясь по газону к маленькому декоративному пруду с рыбками. — Будешь делать вид, что ничего не понимаешь?

— Что это значит? Ма̀йку му ѐбем? — спустилась следом за ним Ия.

Не потому, что не понимала о чём разговор. Не потому, что не могла за ним не идти. Но она хотела услышать от него: чего он хочет.

Дом со стороны сада белел красиво подсвеченным фасадом. Нарядно, уютно светился окнами. Но Ие сейчас уютнее было здесь. С этим странным мужиком, что сделал для неё сегодня так много, потом где-то сбил в кровь руку, и сейчас смотрел не моргая.

— Да какая разница, что это значит! — выдохнул он. Осторожно привлёк Ию к себе, положил руки на затылок. Вдохнул запах её волос.

Глубоко-глубоко. Медленно-медленно.

Задержал дыхание, шумно выдохнул и прижался к её волосам лбом.

— Мне нужна ты. Ты!

Глава 19

Ей бы надо было сразу его оттолкнуть, остановить, вырваться, но вместо этого хотелось прижаться, раствориться в этом мягком «ти», так по-особенному у него вышло «ты», обнять.

Ия замерла, не сделав ни того, ни другого.

— Я хочу тебя, — прошептал он так тихо, что Ия подумала: ей показалось. — Хочу до безумия, — не оставил он шансов для разночтений.

— Марко, — резко сел её голос, когда он заскользил щекой вниз по её лицу. И за мгновенье до того, как его губы коснулись её, Ия отстранилась. — Нет. Я не могу, — прошептала она, когда он привлёк её к себе, преодолевая её слабое сопротивление. Прижался бёдрами.

— Точно? — легли его руки на её бёдра. Его твёрдое, уверенное «хочу» упёрлось в живот. Но когда её «не могу» томительно сжалось в ответ, так отзываясь в такт ударам сердца, что Ия едва сдержала стон, она оттолкнулась двумя руками:

— Точно. Пусти!

Он резко разжал руки.

— Кто эта куя, Лана, за которую тебя с утра отчитывал муж. Она тебе подруга? — спросил он так же внезапно, как и освободил от своих объятий.

— Что? Куя? Кто?! — удивилась Ия, ещё не совсем придя в себя.

— Сука, — пояснил он.

— Лана?! А! Англичанка? Преподаватель английского, она занималась с девочками.

Ия даже забыла, как её зовут. Да, с утра Марат высказал недовольство, что она её уволила, да ещё и не заплатила. Но Ия была так взвинчена из-за приезда Регины, что отмахнулась, как всегда, и на самом деле забыла.

— А что? — поправила она платье, понимая, что вырез сбился и именно туда сейчас смотрит Марко, словно заворожённый.

— Ничего, — тряхнул он головой. — Прости! — он провёл рукой по волосам, словно они всё ещё были длинными, как тогда в декабре, и похлопал себя по карманам. Отвернулся, подкуривая. — Лет двадцать не курил. А тебя встретил и начал, — затянулся. Выпустил дым.