МОЯ. Я тебя присвою (СИ)

Ушел ненадолго. Через два дня вернулся, дверь открыл сам. В квартире стоял нехороший запах: она покончила с собой, в ванной.

Самое смешное, что таскали и меня… Подозревали ме-ня! Потому что соседи сказали, что мы часто ругались.

Тогда я с трудом заставил себя собрать вещи Лизы, нашел и ту самую клятую-мятую визитку с именем Данилова и поклялся отомстить за смерть моей девушки и нашего ребенка. Не было никаких сомнений, что именно изнасилование и надругательство стали причиной выкидыша.

* * *

Сейчас я богат. Данилов почти на дне, скоро у него арестуют счета и отберут все имущество.

Я заставил его страдать, я видел, как он рыдал и катался на полу, и рвал волосы на голове, от отчаяния, когда ему передали подарок от меня. Он решил, что я обошелся с его дочкой в миллион раз хуже, чем он с моей невестой далеко в прошлом.

Но душе ни капли не легче.

Думаю о прошлых днях с неожиданной горечью.

Хочу снова почувствовать себя счастливым, как в те дни, когда даже поесть пиццу на полу перед телеком, но рядом с любимой — высшая степень награды.

Смотрю на фото Лизы через дым.

— Скажи, что ты мне не соврала. Скажи.

Молчит..

Глава 33

Таша

Знаю, что папа прислал Зорину записи. На старых круглых дисках, удивительно просто. Зорин немедленно отправил запись на экспертизу. Теперь ждет результата.

Я стараюсь с ним не пересекаться и почти не выхожу из своей комнаты.

Мне жутко обидно. Обидно, что Назар, ещё не выяснив правду, так легко от меня отказывается. Выходит, я ему совсем не нужна и те слова, что он заметил и хотел меня давно, всего лишь ложь. Зачем ему лгать? Это тоже понятно, чтобы я охотнее отдавалась ему в постели. И, если судить по-хорошему, у нас всего одна ночь была и одно жаркое утро, но какие.… Если дело не в количестве, а в качестве, то Зорин непременно взял первое место.

Сложно думать о нем, как раньше, а не думать вообще оказывается невозможным. Из головы не выходит его история, я злюсь: столько лет прошло, боже! Целых шестнадцать лет минуло.… Тогда Зорину было двадцать два, его девушке — девятнадцать, а мне всего — три, даже чуть-чуть меньше.

Не поверю, что отец мог сделать то, в чем его обвиняет Зорин!

Я не ищу встречи с Зориным сама и всячески его избегаю, когда видимся. Не смотрю ему в лицо, сразу же разворачиваюсь и ухожу, если случайно пересекаемся в коридорах.

— Может быть, хватит? — летит мне в спину однажды.

Быстрые шаги настигают меня у двери, мужчина прижимается ко мне со спины и обнимает за талию.

— Хватит меня избегать, Таша. Это глупо!

Ядовитое, жаркое дыхание касается моей шеи, вызывая водопад теплых мурашек. Мне хочется закрыть глаза и прижаться к нему покрепче. Даже поплакать за его потери.… Но я не могу этого сделать.

Не могу простить того, как он слепо мстит, как глупо меня использует, как награждает и следом же отравляет все, к чему прикасается.

— Глупо — это то, как ты пытаешься сделать вид, будто не произошло ничего ужасного!

— Ещё не произошло, — качает головой и легонько меня целует. — Давай проведем время вдвоем?

Странно, но я чувствую сейчас, что он меня не будет принуждать и заставлять с ним спать. Ощущаю в нем эти вибрации. Кажется, тирану слишком понравилось, когда нам хорошо вдвоем, когда стеснение растворяется, и моя жажда зеркалит его голодом. Идеальное совпадение, потрясающее единение тел.

— Нет.

Мне жаль.

Ужасно жаль…

Но я не могу просто так теперь испытывать наслаждение, зная, что папа мучается. Наверное, он подумал, что Зорин меня истязает или изнасиловал с особой жестокостью или отдал на растерзание кому-то ещё. Я уверена, что Зорин не раскрыл деталей, когда отправил папе простынь… Пытка неведением — самая жестокая.

— Таша…. — выдыхает Зорин.

В голове звенят слова папы, как он пытается меня поддержать и говорит, что будет любить меня всегда, как бы Зорин меня ни обидел, что бы ни произошло. Я на себе ощутила, как ему больно вариться в самых ужасных догадках и держать себя в руках.… Ещё он сразу же заявил, что Мария поплатится. Папа любит свою жену. Уверена, ему будет горько, но… Мария поплатится за то, что продала меня Зорину и обманула папу.

Если бы Зорин отомстил иначе, просто обобрав папу до нитки или подставив его в какой-нибудь крупной сделке, сговоре… Да в чем угодно! Не было бы так плохо… Но Назар специально все провернул именно так. Уверена, он давно это планировал и не остановился. И ласкал меня сумасшедше, и своими же действиями убивает…

— Нет!

Я застываю под градом его прицельных поцелуев, крепко-крепко вжимаюсь лбом в дверь изо всех сил и плачу: ничего не будет как прежде. Я потеряю в любом случае.

Либо папу, либо Назара.

Вернее, Назар уже потерян, больно, что он променял живую меня на мертвую правду шестнадцатилетней давности.

Может быть, я просто ничего не понимаю в месте. Может быть, мстить и давать клятвы мертвым — это исконно мужское, а я… живая, я хочу жить, как прежде, и не задумываться о кровавых простынях, не пялиться в немую темноту по ночам, мучаясь сомнениями.

Отец или Назар. Назар или отец.

Кто из них прав? Кто ошибался?

Я верю, что папа этого не делал.