Моя идеальная (СИ)

— Сволочь ты, Северов. — пробивается в мою агонию дрожащий от слёз шёпот. Настя снова плачет. И снова, блядь, из-за меня. Если раньше я говорил, что убью любую суку, которая заставит мою девочку плакать, то сейчас мне всерьёз стоит задуматься о суициде. Любимая обвивает мою шею руками и, поднимаясь на носочки, тихо тарабанит. — Я так скучала. Так по тебе скучала.

— Я тоже скучал, моя идеальная девочка.

За рёбрами всё на разрыв, когда она запускает пальцы мне в волосы и притискивается ближе. Ныряет язычком мне в рот. Отвечаю без раздумий. Подхватываю под ягодицы и паркую на подоконник. Вжимаюсь эрегированным членом между ног. Всасываю её нижнюю губу и глотаю наш общий стон.

— Тёма... Тёмочка... Любимый мой... Родной... Я так скучала... Так боялась... — шелестит малышка, не разрывая поцелуя.

Это делаю я. Перестаю терзать её рот и слегка отстраняюсь, давая нам обоим необходимый кислород и пространство. Мне слишком много надо ей сказать. А если сейчас в том же ритме будем продолжать, то окажемся в кровати.

— Прости меня, маленькая. За то, что не смог тебя защитить. За то, что тебе пришлось в одиночку вести этот бой. За то, что забыл. За то, что наговорил тебе. Прости, родная. Прости...

— Не надо, любимый. — отбивает сиплым полушёпотом, прикладывая пальцы к моим губам. — Тебе не за что извиняться. Теперь ты здесь. Теперь всё будет хорошо. Главное, что ты пришёл. Что вернулся.

— Насть, — вырываю тяжёлые слова, смещая её руку на щёку, — я так боялся, что ты уйдешь после всего, что я наговорил тебе. Что больше не вернёшься ко мне. Съедешь с квартиры. — она только тяжело выдыхает в ответ и гладит большим пальцем скулу, вызывая дичайший мандраж под кожей. Слегка повернув голову, прикасаюсь губами к её ледяной ладони. — Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, Тём. Больше жизни люблю. Без тебя мне ничего не надо. Сегодня, — забивает лёгкие кислородом и со всхлипом выдыхает. Накрываю её ладонь своей и прижимаю к губам, — когда ты сказал, что тебе нечего помнить... Что не хочешь любить... Я хотела съехать с твоей квартиры.

— С нашей, Насть. — поправляю, хотя и понимаю, что после всего это было бы верное решение с её стороны.

— Она не была нашей, Тём. Она принадлежала Артёму Северову, для которого я была чужим человеком. Через два дня тебя должны были выписать. Как бы я объяснила тебе, что живу здесь? Что ты сам обещал меня не отпускать? Я испугалась. Я сдалась. — её голос глохнет, и она роняет голову мне на грудь. Глажу напряжённую спину и спутанные после сна волосы. Опускаю подбородок на её макушку и шумно дышу, забивая лёгкие ароматом, который так долго не мог вспомнить. Настя сжимает пальцами ткань толстовки, а потом отталкивается и обрубает дрожащим голосом, но со стальными интонациями. — Я сдалась только на сегодня. Даже если бы не пришла к тебе завтра, то сделала бы это послезавтра. Ещё в первый день, когда ты не узнал меня, я решила, что если ты не вспомнишь нашу любовь, то мы начнём всё сначала. Я бы не оставила тебе другого выбора, кроме как снова влюбиться в меня.

Слышу улыбку в её голосе и не могу не улыбнуться в ответ.

Да, больно. Да, я виноват. И да, она бы смогла это сделать, потому что иначе просто не могло быть.

— Я уже любил, малыш. Головой не понимал, но сердце... Оно… — вдох-выдох. — Оно не забывает. Я всегда буду любить тебя, девочка моя. Что бы ни случилось, никто не сможет этого у меня отнять.

— Тёма... — выдыхает малышка, а потом поднимает на меня глаза и добивает. — Займись со мной любовью.

Все процессы организма замедляются, и я даже дышать перестаю. В этот же момент лампа над головой загорается, и я, наконец, вижу её уставшее лицо с чёрными кругами под глазами, которые горят теми самыми путеводными огнями, которые способны вывести меня из самой непроглядной тьмы. Настя поджимает губы, а потом растягивает их в улыбке, которая топит не только лёд, в который превратилось моё нутро, но и сжигает все сомнения и страхи.

Утыкаюсь лбом в её лоб и глотаю робкое дыхание.

— Насть...

— Пожалуйста, Тёмочка.

И... Всё. Больше мне ничего не надо. Приближаю лицо на расстояние выдоха, цепляя её взгляд, и прикасаюсь к губам. По коже мурахи размером со слонов, когда касается в ответ и обводит языком по контуру.

Что значит заняться любовью? Секс есть секс, как его не назови. Но так я думал раньше. Теперь понимаю.

Понимаю, в чём разница, когда не сжимаю хрупкое тело до хруста, а перебираю позвонки кончиками пальцев. Понимаю, когда не врываюсь в её рот, а втягиваю в ротовую её нижнюю губу и ласкаю кончиком языка. Понимаю, когда не срываю с неё одежду, а ныряю под край футболки и исследую каждый миллиметр её кожи. Понимаю, когда не бросаю любимую на кровать, а продолжаю целовать долго и нежно, жарко и с тоской, с голодом и со страхом потерять ту хрупкую нить, которую, кажется, сама судьба старается разрубить. Понимаю, когда вместо того, чтобы войти в неё одним резким толчком, просто толкаюсь готовым к извержению членом в её промежность сквозь слои ткани.