Читаем Моя Игра полностью

Существует много разных способов торможения на льду. И действительно, как только не приходится тормозить во время игры. Но, делая остановку, я всегда стараюсь принять такое положение, которое позволило бы мне незамедлительно тронуться в каком-либо другом направлении. Если мне предстоит затормозить из движения вперед, то я предпочитаю сделать это на двух коньках. Это означает, что в процессе торможения участвуют оба конька. И хотя надо уметь тормозить как левой, так и правой ногой, я все-таки предпочитаю делать это правой ногой, поскольку она у меня сильнее. Для остановки я одновременно: 1) слегка разворачиваю корпус влево или вправо; 2) несколько отклоняю тело назад; 3) ставлю коньки в том же направлении, что и корпус, и 4) врубаюсь коньками в лед, поднимая целый столб ледяной крошки. После остановки я отталкиваюсь правой ногой в любом направлении. Очень часто во время игры из-за непредвиденных ситуаций приходится тормозить одним коньком. В этом случае тело и конек совершают такие же движения, и я торможу внутренней стороной конька, а затем трогаюсь, отталкиваясь той же ногой. Иногда приходится тормозить и внешней стороной конька, но я стараюсь свести такие случаи к минимуму. Почему? Попробуйте сами. Вы убедитесь, что если тормозить так, то можно легко потерять равновесие, а ведь из неустойчивого положения нельзя принять хороший старт. Как защитнику, мне приходится часто тормозить и останавливаться при движении спиной вперед. Любопытно, что такие остановки не составляют большого труда. Я либо ставлю коньки в положение «у», врезаясь внутренней кромкой коньков в лед, либо торможу так же, как при движении лицом вперед.

В конце книги в главе «Общефизическая подготовка» перечисляется ряд отличных упражнений, которые помогут вам улучшить свое катание, если вы добросовестно к этому отнесетесь.

<p>Глава III</p><p>Владение клюшкой</p>

Я слышал, что знаменитый игрок в гольф Арнольд Палмер держит у себя в кладовой чуть ли не пять тысяч клэбов — клюшек для игры в гольф. И каждую из них он самолично подгоняет под свой вкус. Поверьте, столько хоккейных клюшек я не храню, более того, у меня дома даже и двух клюшек не найдется, не говоря уж о молотках, сверлах и прочих инструментах для их обработки. Но я отлично понимаю, почему Палмер так поступает. Как и он, я отношусь к своим хоккейным клюшкам с особым вниманием. Перед игрой я проверяю каждую из них: дает ли она то ощущение, которого я добиваюсь. И по весу, и по виду клюшка может быть вполне подходящей, но руки почему-то ее не чувствуют. С такой клюшкой я на игру не выйду.

Представьте, чего только не приходится делать при помощи клюшки: и поддерживать равновесие, и вести шайбу, и делать передачи, и принимать их, и бросать шайбу, и прерывать передачи. Иными словами, кроме катания, все остальное выполняется с помощью клюшки. В этом смысле клюшка как «орудие труда» лишь немногим уступает конькам. Поэтому-то я так придирчиво выбираю себе клюшку.

<p>Выбор клюшки</p>

И здесь тоже общепринятые нормы профессиональным хоккеистам не подходят. Почему же так происходит? Потому, видимо, что за годы почти повседневных занятий хоккеем у нас выработались индивидуальные особенности, не соответствующие этим нормам. Например, по традиции клюшка считается правильной длины, если поставленная на кончик крюка между коньков игрока она противоположным концом упирается ему в подбородок. Если же игрок стоит в обычной обуви, то клюшка должна доставать ему до носа. Я же предпочитаю клюшку, которая достает мне до плеча, когда я на коньках, или до нижней губы, если обут в обычные ботинки. Все дело в привычке. Кен Ходж из команды «Брюинс» значительно выше меня ростом, но клюшки у нас примерно одной длины. Но я бы никогда не стал играть клюшкой Айвена Курнуайе или Майка Уолтона: они так коротки — всего лишь по грудь им, — что и десятилетним малышам было бы, пожалуй, трудно пользоваться такими клюшками. Однако как тот, так и другой прекрасно ими орудуют, о чем говорят и их хоккейные рекорды.

Изготовители клюшек утверждают, что я капризный заказчик, так как люблю, чтобы при небольшом весе у клюшки была жесткая палка. Обычно у легких клюшек гибкие палки, а у тяжелых жесткие. Я же предпочитаю сочетание легкого с жестким. Все мои клюшки делаются на заказ и весят чуть меньше полутора фунтов. Перед игрой я проверяю свои клюшки на жесткость. Если при давлении сверху вниз палка сильно прогибается, то такая клюшка мне не подходит. Я возьму на игру ту из них, которая не очень гнется.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии