Моя Индия

Он тяжело дышал и был ужасно взволнован. Не обращая внимания на мое предложение присесть и отдохнуть, он показал свою ногу и сказал: «Посмотрите, что они сделали со мной! Если они меня или вас поймают, то наверняка убьют. Так что бегите, пока не поздно». Его нога была разрезана от подколенной чашечки до пятки. Из страшной, загрязненной раны сочилась кровь. Я сказал этому человеку, что, если он не хочет отдохнуть, пусть хотя бы перестанет бежать, ведь в этом нет никакой необходимости. Затем я вышел из кустов на дорогу в том месте, откуда было далеко видно, а раненый, хромая, пошел в сторону своей деревни. Ни леопард, ни люди Султаны не появлялись. Когда стало слишком темно для точного выстрела, Мэгги и я, сопровождаемые ужасно возмущенным Робином, вернулись в свой дом в Каладхунги.

На следующее утро я услышал историю этого человека. Он пас буйволов между Гаруппу и скотоводческой фермой, когда услышал выстрел. Рано утром на ферму приходил племянник старосты его деревни. Он собирался незаконным образом подстрелить читала. Пастух сидел в тени дерева и размышлял о том, был ли выстрел удачным или нет и оставят ли ему на ужин порцию оленины. В это время он услышал за спиной шорох и, оглянувшись, увидел, что возле него стоят пятеро людей. Ему было приказано встать и отвести их к тому месту, откуда раздался выстрел. Пастух сказал, что он спал и не слышал выстрела. Тогда ему велели показать дорогу на ферму, куда, как они полагали, придет охотник. Ни один из них не имел при себе огнестрельного оружия, однако человек, бывший, по всей вероятности, их вожаком, держал в руках обнаженный меч. Он сказал, что отсечет пастуху голову, если тот вздумает удрать или попытается предупредить об опасности.

Когда шли через джунгли, человек, вооруженный мечом, сказал пастуху, что они из шайки Султаны, лагерь которого расположен неподалеку. Услышав выстрел, главарь бандитов приказал принести ружье. Если на ферме им окажут сопротивление, они сожгут ее, а проводника убьют. Эта угроза поставила моего приятеля перед необходимостью сделать выбор. Его друзья на ферме были стойкими людьми, а если они окажут сопротивление, его несомненно убьют. Но, если они и не будут сопротивляться, пастуху никогда не простят, что он привел страшных разбойников Султаны на ферму. В то время как у него в голове проносились эти неприятные мысли, из джунглей выскочил читал, преследуемый сворой диких собак, и пробежал в нескольких ярдах от них. Увидев, что его конвоиры остановились и наблюдают за погоней, пастух прыгнул в высокую траву на краю тропинки. Человек с мечом пытался его зарубить и ранил в ногу. Несмотря на это, пастуху удалось оторваться от преследователей и выбраться на магистральную дорогу, где он и наткнулся на нас, когда мы поджидали леопарда.

Султана принадлежал к племени бханту, которое считалось преступным. Я здесь не буду говорить о том, справедливо или несправедливо объявлять какое-либо племя «преступным» и заставлять его жить в четырех стенах форта Наджибабад. Достаточно сказать, что Султану с молодой женой и маленьким сыном, так же как и несколько сотен других людей из племени бханту, поместили в форте под надзор Армии спасения. Не вынеся жизни в заключении, Султана однажды ночью перелез через земляную стену форта и бежал, поступив так, как сделал бы на его месте любой молодой и отважный человек. Побег был совершен за год до того времени, о котором здесь идет речь. За этот год Султана собрал вокруг себя сотню родственных ему душ. Эта внушительная банда, не скрывавшая своих разбойничьих целей, бродила в джунглях Тераи и Бхабара. Район ее деятельности простирался на несколько сотен миль от Гонда на востоке до Сахаранпура на западе. По временам банда совершала налеты на соседнюю провинцию Пенджаб.

В правительственных учреждениях имеется много разбухших папок с делами Султаны и бандитов из его шайки. Я не имел доступа к этим материалам. В моем рассказе речь идет только о тех событиях, участником или свидетелем которых я был сам, и, если мое повествование отличается от официальных правительственных докладов или противоречит им, я могу лишь выразить сожаление. Вместе с тем я не откажусь ни от одного написанного мною слова.