Моя история. Большое спасибо, мистер Кибблвайт

Мы с радостью отправились в очередной продолжительный тур по Британии, Ирландии, Германии, Швейцарии, Монако, Франции, Швейцарии и вновь почему-то заглянули в Австрию, Испанию, Канаду, посетили тридцать городов США, вернулись в Европу, потом опять поездили по Штатам, а затем, под конец 2007 года, дали один концерт на стадионе «Эллис-Парк», что в Йоханнесбурге. От начала до конца это путешествие заняло тринадцать месяцев (плюс пару недель на отдых тут и там), и, кроме одной катастрофической ночи в Тампе, Флорида, о которой я упоминал в самом начале книги, все прошло без сучка и задоринки. Оглядываясь назад, можно сказать, что присутствовал какой-то символизм в том, что каждый концерт турне мы заканчивали «Tea & Theatre», небольшой простенькой песней с альбома Endless Wire. Для меня она являлась олицетворением всего, что мы чувствовали: того, что творилось внутри у нас двоих и что мы испытывали к аудитории.

A thousand songs
Still smoulder now,
We play them as one,
We’re older now,
All of us sad,
All of us free,
Before we walk from this stage…

Тысяча песен
Все еще тлеют.
Мы играем их как одну,
Мы теперь стали старше.
Все мы грустим,
Все мы свободны,
Пока не сойдем с этой сцены…

Эта песня идеально все описала. В ней чувствовались и глубокие думы, и почти что тоска. Мы пережили несколько мучительных лет, но наша музыка все еще жива. Она еще тлеет. Мы начали восстанавливаться. Сегодня наши дела обстоят куда лучше: мы закрываем концерты исполнением «Pinball Wizard», «See Me, Feel Me», «Baba O’Riley» и «Won’t Get Fooled Again» – заканчиваем на ура. Но тогда казалось правильным завершать концерты на более интимной ноте.

Несмотря на минимальную раскрутку, турне окупилось. Представьте себе, это был тур, в котором мы не потеряли деньги. Это был также первый раз, когда мы транслировали концерты в Интернете. Какой прогресс! Хотя, оглядываясь назад, это, вероятно, было началом конца финансовой жизнеспособности музыкальной индустрии. Интернет мог сделать музыку, особенно новую музыку, более доступной, но вместе с тем появились сайты для обмена музыкой – крупнейшие воришки в истории музыки. Все, что Интернет сделал для большинства музыкантов, это лишил их дохода. Я не против, если вы распространяете нашу музыку бесплатно, покуда мне на счет будут поступать деньги. Но это так не работает. Возможно, однажды это и произойдет, но не сегодня. В сегодняшних реалиях новичкам очень сложно раскрутиться в этом бизнесе. Мы думали, что в шестидесятые годы нам приходилось тяжко, но по крайней мере нам платили… иногда.

Во всяком случае тур был отличным. До такой степени отличным, что на следующий год мы решили снова отправиться в путь и опять гастролировали по Америке. В 2007 году мы удостоились мемориальной таблички в Лидсе. В 2008 году мы получили награду Центра Кеннеди, традиционно присуждаемую за пожизненный вклад в американскую культуру посредством исполнительного искусства. Мы были первой рок-группой, удостоившейся этой награды, и мы были британцами. Если подумать, это было логическим завершением круга. Мы росли в послевоенном аскетизме, черпали вдохновение в американских группах, в ритме и блюзе. Наш протест происходил из протеста чернокожих в Америке. Теперь мы были в Белом доме и оттягивались с руководством. Мы стали важными шишками, ВИП-персонами. Получить признание в Америке было ни с чем не сравнимым удовольствием. Теперь мы могли бы успокоиться и все бросить, но вместо этого мы продолжили играть.

* * *

Меня часто спрашивают, на что был похож тот или иной концерт. Как это было на «Вудстоке»? В «Уэмбли»? В Railway Hotel в 1965 году? Как я уже признался, мне бывает трудно ответить. Простирается толпа до задней стены паба или уходит за горизонт, как на фестивале, для меня это не имеет большого значения. Я не отношусь к ситуации по-другому, даже если меняется ландшафт. Но если что и осталось у меня в памяти, так это шоу во время перерыва на Супербоуле в феврале 2010 года. Вам дается пара минут, чтобы возвести сцену в центре поля. Затем у вас есть двенадцать минут, чтобы разнести к чертям стадион, а после еще минута или две, чтобы убраться подобру-поздорову. Это полнейшее безумие. Перед любым другим концертом у команды есть пара дней, чтобы все подготовить, проверить звук и убедиться, что все подключено как надо. На Супербоуле, если один из проводов подключен в неправильное гнездо, то вы облажаетесь перед семьюдесятью четырьмя тысячами футбольных фанатов на стадионе и еще сотней миллионов телезрителей, которые сидят дома на своих диванах. (На всякий случай записывается фонограмма, и я по сей день не знаю, пел ли я тогда живьем или под фонограмму, потому что я никогда ее не слушал.)