Моя история любви

Мы относились к тому типу семей, у которых все шло наперекосяк, поскольку семейная жизнь была прочно связана с музыкальной карьерой, стоявшей на первом месте. Мы проводили по три месяца в дороге, затем следующие три месяца работали по шесть-семь дней в неделю в местах, которые находились в минутах езды от Лос-Анджелеса. При этом в понимании Айка Сан-Франциско тоже находился в минутах езды от Лос-Анджелеса, хотя на самом деле этот город находится на расстоянии почти 650 километров от Лос-Анджелеса (так же он думал и об окрестностях Аризоны). После трех месяцев, проведенных дома, мы снова были в дороге, и так без конца. У нас всегда была домработница, которая заботилась о мальчиках, когда нас не было рядом, – либо это была жена Дьюка, Беди, либо Энн Кейн, одна из тех «Энн», которые стали любовницами Айка. Моя сестра Эллин жила поблизости и была хорошей тетей, которая не отказывалась присмотреть за племянниками.

Это нельзя было назвать нормальным образом жизни. Я старалась не думать о том, как поведение Айка может повлиять на наших детей. Мне приходилось быть для них и мамой, и папой, потому что Айка совсем не волновало то, каким он был отцом. «У меня ни котенка, ни ребенка. Съем свой гамбургер, и вот моя семья», – обычно говорил он. Таким образом он пытался показать, что не является семьянином. Он все время запирался в своей студии, а как только появлялся дома, сразу же брался за ремень.

Я узнала, что такое быть матерью, наблюдая за Хендерсонами, семьей, на которую я работала, когда жила в Теннесси. Они на своем примере показали мне, как любить ребенка и как важно быть для него примером, учить его хорошим манерам. Когда я была дома, я старалась собирать всех за общим столом, где мы говорили о том, что у нас произошло, обсуждали разные проблемы. Мы вместе делали уроки, я ходила смотреть, как они играют. Я была рада, что у нас есть Ронда – она так помогала с детьми. Иной раз она собирала нас всех и везла на экскурсию, на карнавал или в другие места, где мы могли все вместе отдохнуть и повеселиться.

Мои мальчики подрастали. Им на тот момент было от одиннадцати до тринадцати лет. И чем старше они становились, тем чаще ощущалось, что мой взбалмошный сценический образ создает для них проблемы. Они хотели такую же маму, как у всех. А кем была я? Рок-н-ролл-дивой. Я старалась быть дома другой, строгой мамой. Настаивала, чтобы мальчики всегда были вежливыми, никогда не использовали в речи ругательства или сленг.

Но, несмотря на все правила и благие намерения, с детьми случаются разные неприятности: на то они и дети. У Айка не было на это терпения. Если кто-то из мальчиков совершал какой-то проступок, все сразу разбегались по своим комнатам, чтобы спрятаться, потому что знали, что он накажет всех, а не только виновного. Таков был его характер. Когда мальчики подросли, я волновалась, что пристрастие Айка к наркотикам, его измены и то, как он обращается со мной, приведет к тому, что у них будет нарушена психика. Также было страшно и другое: а вдруг опасное, асоциальное поведение Айка развратит их, станет для них своего рода примером для подражания, как и для любого подростка? Они видели его окружение, пьяные вечеринки, яркие вещи и машины, деньги. Я молила Бога, чтобы они не пошли по стопам Айка, не стали принимать наркотики, нарушать закон, не стали жестокими тиранами. Ведь при таких условиях возникала большая вероятность подобного сценария.

На самом деле мне кажется, что Айк даже немного завидовал Крейгу, своему пасынку. В отличие от Айка-младшего, Майкла и Ронни, Крейг был примерным учеником в школе, старательно учился, получил образование и всегда отличался хорошим поведением. Хотя Айк никогда бы не признал этого, он ревновал меня за тот короткий роман с отцом Крейга, Реймондом.

Я никогда не сомневалась в том, что Айк в глубине души все время страдал. Он редко бывал доволен, а когда такое случалось, мы все были так рады, что он, наконец, счастлив, что практически прыгали от радости, и он от этого смеялся вместе с нами. Большую часть времени он был недоволен и мрачен, сеял вокруг себя беспокойство, подобно грозовой туче. Он был несчастным, как бы ни сложились обстоятельства. Все было в его руках: слава, успех, прекрасная семья, вещицы, которыми он дорожил: шуба, часы с бриллиантами, лучшая одежда, самая лучшая. Но он всегда оставался во тьме, никогда не выходил из нее.

Он плохо вел себя не только со мной. Для Айка любой человек становился врагом. Даже в аэропорту он готов был перелезть через стойку и грозиться ударить женщину, продававшую билеты, только из-за того, что ему не понравилось, что она сказала. Его поведение было неконтролируемым, как будто демоны управляли им, а он не мог совладать с ними.